Командарм сорокин гражданская война. Иван Лукич Сорокин (1884–1918). Сорокин Иван Лукич

Ива́н Луки́ч Соро́кин (4 декабря , ст. Петропавловская , Лабинский отдел , Кубанская область , Российская империя - 1 ноября , Ставрополь) - красный военачальник, участник русско-японской , Первой мировой и Гражданской войн. Главнокомандующий Красной армией Северного Кавказа . Командующий 11-й красной армией .

Биография

Участие в Первой мировой войне

Во время Первой мировой войны служил в 1-м Лабинском полку Кавказского фронта фельдшером .

Екатеринодар, между тем, после ухода добровольцев переживал тяжело перемену власти, 1-го марта в город вошли войска Сорокина, и начались неслыханные бесчинства, грабежи и расстрелы. Каждый военный начальник, каждый отдельный красногвардеец имел власть над жизнью «кадет и буржуев». Все тюрьмы, казармы, общественные здания были переполнены арестованными, заподозренными «в сочувствии кадетам». В каждой воинской части действовал свой «военно-революционный суд », выносивший смертные приговоры. Военные начальники Красной гвардии не могли или не хотели остановить бесчинства, а гражданская власть в течение всего марта месяца только ещё слагалась.

В июне 1918 года - помощник командующего войсками Кубанской советской республики А. И. Автономова .

В апреле-мае 1918 года поддержал главнокомандующего Северокавказской красной армией А. И. Автономова в его конфликте с гражданской властью Кубано-Черноморской республики . Вскоре после снятия Автономова из-за этого конфликта и назначением на его место К. И. Калнина - 21 июля (4 августа) сменил последнего, после разгрома красных Добровольческой армией под Тихорецкой и Кущевской (см. Второй Кубанский поход), на посту главнокомандующего Красной армии Северного Кавказа.

Приказом штаба СКВО от 24 сентября 1918 года Сорокин был утверждён в должности главнокомандующего войсками Северного Кавказа.

Армия Сорокина составляла 30-40 тыс. бойцов бывшего Кавказского фронта при 80-90 орудиях и 2 бронепоездах, располагалась в районе Кущевка-Сосыка и имела два фронта:
- на север против немцев;
- на северо-восток против Донской и Добровольческой армий .

В октябре 1918 г. - командарм 11-й красной армии.

Борьба за власть и гибель

В конце октября 1918 прорвался наружу конфликт между Сорокиным и РВС Северного Кавказа.

В это время происходил процесс реорганизации Красной армии, укрепления «революционной дисциплины», установления субординации, известный как «борьба с партизанщиной». Многим командирам, в том числе и Сорокину, привыкшим быть самостоятельными в своих действиях и имевших практически ничем не ограниченную власть в контролируемых районах, эти нововведения пришлись не по душе.

РВС Северного Кавказа проводил линию центра на регулярную организацию. В борьбе за ускользающую власть по требованию Сорокина сначала был расстрелян командарм Таманской армии И. И. Матвеев , а 21 октября 1918 г. в Пятигорске Сорокин приказал расстрелять группу руководителей ЦИК Северо-Кавказской советской республики и крайкома РКП(б): председателя ЦИК А. А. Рубина , секретаря крайкома М. И. Крайнего , председателя фронтовой ЧК Б. Рожанского, уполномоченного ЦИК по продовольствию С. А. Дунаевского.

В связи с этим открытым выступлением против советской власти 27 октября 1918 года был собран 2-й Чрезвычайный Съезд советов Северного Кавказа. Съезд сместил Сорокина с поста главнокомандующего и назначил на его место И. Ф. Федько , которому ЦИК было предписано немедленно вступить в свои обязанности . Сорокин был объявлен вне закона. Пытаясь найти поддержку у армии, Сорокин выехал из Пятигорска в сторону Ставрополя, где в это время шли бои.

30 октября 1918 года Сорокин со своим штабом был задержан кавалерийским полком Таманской армии под командованием М. В. Смирнова. «Таманцы», разоружив штаб и личный конвой Сорокина, заключили их вместе с бывшим главнокомандующим в ставропольскую тюрьму.

1 ноября 1918 года командир 3-го Таманского полка 1-й Таманской пехотной дивизии И. Т. Высленко застрелил И. Л. Сорокина во дворе тюрьмы.

В ответ на расстрел руководителей ЦИК с 1 по 3 ноября 1918 года в Пятигорске было казнено более 100 человек (большинство - зарублены шашками): 58 заложников, включая генералов бывшей императорской армии Радко-Дмитриева и Рузского , и 47 осуждённых за различные преступления от фальшивомонетничества до участия в контрреволюционных отрядах и организациях

Отзывы

Командующий Добрармией ген. А. И. Деникин дал высокую оценку действиям Сорокина во время боев за Екатеринодар летом 1918:

… весь план свидетельствует о большой смелости и искусстве. Не знаю чьих - Сорокина или его штаба. Но если вообще идейное руководство в стратегии и тактике за время северокавказской войны принадлежало самому Сорокину, то в лице фельдшера-самородка Советская Россия потеряла крупного военачальника.

Образ в искусстве

В литературе

И. Л. Сорокин является одним из персонажей романа-трилогии Алексея Толстого «Хождение по мукам ».

И. Л. Сорокин фигурирует в этюдах романа Артёма Весёлого «Россия, кровью умытая».

И. Л. Сорокин упоминается в повести Г. Мирошниченко "Юнармия"

В кинематографе

Напишите отзыв о статье "Сорокин, Иван Лукич"

Примечания

Библиография

Карпов Н. Д. Мятеж главкома Сорокина: правда и вымыслы. - М .: НП ИД «Русская панорама», 2006. - 415 с.: - (Страницы российской истории). ISBN 5-93165-152-7
Черкасов-Георгиевский В. Генерал П. Н. Врангель - последний рыцарь Российской империи.. - М .: Центрполиграф, 2004. - (Россия забытая и неизвестная).
Деникин А. И. . - М .: Айрис-пресс, 2006. - ISBN 5-8112-1890-7 .
Кенез Питер Красная атака, белое сопротивление. 1917-1918/Пер. с англ. К. А. Никифорова. - М.: ЗАО Центрполиграф, 2007. - 287 с - (Россия в переломный момент истории). ISBN 978-5-9524-2748-8
Ковтюх Е.И. «Железный поток» в военном изложении. - Москва: Государственное военное изд-во, 1935.
Обертас И. Л. .
Кисин Сергей. . - М .: Феникс, 2011. - 413 с. - (След в истории). - 2 500 экз. - ISBN 978-5-222-18400-4 .
Шамбаров В. Е. - М.: ЭКСМО, Алгоритм, 2007. - (История России. Современный взгляд). ISBN 978-5-926-50354-5
Пученков А. С. // Новейшая история России. - 2012. - Вып. 3 . - С. 260-274 .

Ссылки. Источники

Отрывок, характеризующий Сорокин, Иван Лукич

На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.

На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l"Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь. – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов, – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ, молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C"est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.

Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.

Кубанский казак, участник первой мировой войны, офицер (с 1915 г.). В годы гражданской войны последовательно командир революционного казачьего отряда, помощник командующего Юго-Восточной армией, помощник главкома войск Кубано-Черноморской республики. С июня - командующий Ростовским боевым участком, с августа - главком вооруженными силами Северо- Кавказской республики, с сентября - командующий войсками Северного Кавказа, с октября - командующий 11-й Красной Армией. Стремился к неограниченной личной власти, производил незаконные аресты и расстрелы. В октябре 1918 г. смещен с должности и заключен в тюрьму, где убит одним из командиров.

Источник - Википедия

Иван Лукич Сорокин

Дата рождения 4 (16) декабря 1884
Место рождения ст. Петропавловская, Лабинский отдел, Кубанская область, Российская империя
Дата смерти 3 ноября 1918 (33 года)
Место смерти Ставрополь
Принадлежность Российская империя, РСФСР
Годы службы 1901-1918
Звание подъесаул
Командовал
Красной армией Северного Кавказа,
11-й красной армией
Сражения/войны
Русско-Японская война, Первая мировая война, гражданская война

Награды и премии

Солдатский георгиевский крест 3 степени Солдатский георгиевский крест 4 степени

Иван Лукич Сорокин (4 декабря 1884, ст. Петропавловская, Лабинский отдел, Кубанская область, Российская империя - 3 ноября 1918, Ставрополь) - красный военачальник, участник Русско-Японской, Первой мировой и Гражданской войн. Главнокомандующий Красной армией Северного Кавказа. Командующий 11-й красной армией.

Кубанский казак. В 1916 году окончил войсковую фельдшерскую школу. С апреля 1917 года некоторое время состоял членом партии эсеров.
Участие в Первой мировой войне

Во время Первой мировой войны служил в 1-м Лабинском полку Кавказского фронта фельдшером.
В 1915 был командирован в Тифлисскую школу прапорщиков.
В 1916-1917 служил в 3-м Линейном полку. В 1917 произведён в подъесаулы. Награждён Георгиевским крестом 3-й и 4-й степени.
Участие в Гражданской войне
В начале 1918 организовал на Кубани первый красный казачий отряд.
С февраля 1918 - помощник командующего Юго-Восточной красной Армией.
Во время Первого Кубанского похода Добровольческой армии (9 февраля - 30 апреля 1918) фактически руководил всеми противостоящими ей советскими силами на Кубани.
1 (14) марта 1918, после оставления Екатеринодара без боя Кубанской армией генерала Покровского, войска Сорокина занимают город:
Екатеринодар, между тем, после ухода добровольцев переживал тяжело перемену власти, 1-го марта в город вошли войска Сорокина, и начались неслыханные бесчинства, грабежи и расстрелы. Каждый военный начальник, каждый отдельный красногвардеец имел власть над жизнью «кадет и буржуев». Все тюрьмы, казармы, общественные здания были переполнены арестованными, заподозренными «в сочувствии кадетам». В каждой воинской части действовал свой «военно-революционный суд», выносивший смертные приговоры. Военные начальники Красной гвардии не могли или не хотели остановить бесчинства, а гражданская власть в течение всего марта месяца только ещё слагалась.
Принимал участие в обороне Екатеринодара во время неудачного штурма города Добровольческой армией 27 марта (9 апреля) - 31 марта (13 апреля) 1918.
В июне 1918 года - помощник командующего войсками Кубанской советской республики А. И. Автономова.
В апреле-мае 1918 года поддержал главнокомандующего Северокавказской красной армией А. И. Автономова в его конфликте с гражданской властью Кубано-Черноморской республики. Вскоре после снятия Автономова из-за этого конфликта и назначением на его место К. И. Калнина - 21 июля (4 августа) 1918 сменил последнего, после разгрома красных Добровольческой армией под Тихорецкой и Кущевcкой (см. Второй Кубанский поход), на посту главнокомандующего Красной армии Северного Кавказа.
Армия Сорокина составляла 30-40 тыс. бойцов бывшего Кавказского фронта при 80-90 орудиях и 2 бронепоездах, располагалась в районе Кущевка-Сосыка и имела два фронта:
- на север против немцев;
- на северо-восток против Донской и Добровольческой армий.
В октябре 1918 г. - командарм 11-й красной армии.
Борьба за власть и гибель
В конце октября 1918 прорвался наружу конфликт между Сорокиным и РВС Северного Кавказа.
В это время происходил процесс реорганизации Красной армии, укрепления «революционной дисциплины», установления субординации, известный как «борьба с партизанщиной». Многим командирам, в том числе и Сорокину, привыкшим быть самостоятельными в своих действиях и имевших практически ничем не ограниченную власть в контролируемых районах, эти нововведения пришлись не по душе.
РВС Северного Кавказа проводил линию центра на регулярную организацию. В борьбе за ускользающую власть по требованию Сорокина сначала был расстрелян командарм Таманской армии И. И. Матвеев, а 21 октября 1918 г. в Пятигорске Сорокин приказал расстрелять группу руководителей ЦИК Северо-Кавказской советской республики и крайкома РКП(б): председателя ЦИК А. А. Рубина, секретаря крайкома М. И. Крайнего, председателя фронтовой ЧК Б. Рожанского, уполномоченного ЦИК по продовольствию С. А. Дунаевского.
В связи с этим открытым выступлением против советской власти 14 (27) октября 1918 был собран 2-й Чрезвычайный Съезд советов Северного Кавказа. Съезд сместил Сорокина с поста Главнокомандующего и назначил на его место И. Ф. Федько, которому ЦИК было предписано немедленно вступить в свои обязанности. Сорокин был объявлен вне закона. Пытаясь найти поддержку у армии Сорокин выехал из Пятигорска в сторону Ставрополя, где в это время шли бои.
17 (30) октября 1918 Сорокин со своим штабом был задержан кавалерийским полком Таманской армии под командованием М. В. Смирнова. «Таманцы», разоружив штаб и личный конвой Сорокина, заключили их вместе с бывшим главнокомандующим в ставропольскую тюрьму.
19 октября (1 ноября) 1918 командир 3-го Таманского полка 1-й Таманской пехотной дивизии И. Т. Высленко застрелил И. Л. Сорокина во дворе тюрьмы.
В ответ на расстрел руководителей ЦИК 19 октября (1 ноября) 1918 в Пятигорске было казнено более 100 человек (по одним данным - расстреляны, по другим - зарублены шашками): 58 заложников, включая генералов бывшей императорской армии Радко-Дмитриева и Рузского, и 47 осуждённых за различные преступления от фальшивомонетничества до участия в контрреволюционных отрядах и организациях

Все-таки очень любопытна тема "атаманщины", особенно в плане типажей. Характерно, что тогда каждый партизанский батька считал должным заиметь свой собственный конвой - для красоты, для авторитета, да еще чтобы и в бой эффектно бросаться.

Сорокин ехал верхом, как всегда, в окружении адъютантов и конвой сотни, состоящей из адыгейцев и конных сотен Крестьянского полка.

Он начал часто устраивать военные парады и неизменно являлся на них с красной лентой через плечо, которая от имени войск была подарена ему Президиумом ЦИК за взятие Екатеринодара.

Н.Карпов. Мятеж главкома Сорокина: правда и вымыслы. М., Русская панорама, 2006. С.296, 204

Со стороны же было замечено, что Сорокин как-то переживает за разлад с ЦИК. Он, гвооря современным языком, умел "держать удар" и вести себя гордо в любой обстановке. Объезжая войска, он гарцевал на красивом чистокровном рыжем скакуне, одевался хоть и скромно, но кинжал и сабля у него были с серебряной инструктацией. Под стать ему был и его штаб, все старались подражать Сорокину и в одежде, и в в поведении в бою. (С.204)

Однако с прибытием революционно настроенных фронтовиков местные казаки приняли решение создать ревком, а его председателем избрали Ивана Сорокина. Он не стал менять одежду, ходил по прежнему в военной форме, со знаками боевого отличия, не расставался с маузером (С.148)

На фотографиях сорокин выделялся среди своего окружения не одеждой и не оружием: казачьи красные командиры, особенно казачьи, всегда были щеголями. Тут главком терялся. одно отличие: алая муаровая лента через плечо за победу над Корниловым - от ЦИК Кубанской республики и Екатеринодарского обкома РКП(б) (...) Вот и все отлчия, полученные Сорокиным, если не считать пятнадцати ранений в десятке боев, схваток, операций, побед и поражений... Никакой "роскошной внешности" и "восточного великолепия". Обычная серая черкеска и черный бешмет - повседневная одежда кубанского казака в строю. Папаху носил обычного черного курпея, не каракулевую даже. И в газах, вместо газырей, - всегда винтовочные патроны пулями вниз. Оружие в серебре. У джигитов-казахов, у того же Кочубея хотя бы, оно побогаче было (С.266). В помещении штаба армии собралось уже много людей. Одеты кто как: в черкесках, кожанках, пальто, морских бушлатах. Некоторые с повязками. Возле распахнутого окна Мироненко увидел Абраменко, Воронова, Шеребкина. В дальнем углу беседовала группа незнакомых ему командиров. Говорили громко, перебивая друг друга. Над головами клубился табачный дым. У всех было приподнятое настроение. Автоновом не появился. Совещание открыл Сорокин. Одетый в черную черкеску с узорчатым поясом, в кубанке из черного курпея, он выглядел парадно. Ф.Ф.Крутоголов. Огненные версты. Краснодар, 1975. С.29-30.

Книга хорошая, конечно, но идеализация Сорокина автором сильно раздражает. Почему-то симпатизантам надо опутно всегда оскорбить и "врагов" своего кумира.

Иванов был распространным в те годы типов чиновников от революции. Облик его был ширпотребным: френч, галифе и английские ботинки с крагами, волосы до плеч и козлиная борода. Этот "революционный облик", кстати, очень любили меньшевики, эсеры и позже - троцкисты. (...) Иванов начал свою деятельность с того, что любое предложение Автономова издевательски высмеивал и проваливал. Всю недолгую историю их "сотрудничества" ознаменовала откровенная вражда и оскорбления.
Ширпотребно одевался и Балис - комиссар по делам национальностей, только своим поведением он играл братишку-морячка,а дальше те же волосы до плеч, кзлиный хвост вместо бороды, френч, краги...

Берлизов А.Е. Дорога чести. Краснодар, "Советская Кубань, 1995. С.207, 219.

Щербаков Сергей Александрович

Работа нацелена на установление исторической правды об известном на всю страну земляке, жителе станицы Петропавловской, Сорокине Иване Лукиче. Это должно помочь сформировать у всех жителей станицы Петропавловской чувство гордости за свою малую родину, любовь к ней и бережное отношение к культурному наследию.

Скачать:

Предварительный просмотр:

Министерство образования и науки Краснодарского края

Муниципальное автономное общеобразовательное учреждение

средняя общеобразовательная школа № 10

Сорокин Иван Лукич.

Судьба казака в истории одной станицы.

Подготовил: Щербаков Сергей Александрович

Учащийся 8 Б класса

МАОУСОШ № 10

Контактный телефон: 8-952-866-55-93

Руководитель: Щербакова Ольга Анатольевна

учитель начальных классов

МАОУСОШ № 10

Краснодарский край, Курганинский район,

Домашний адрес: Краснодарский край, Курганинский район,

ст. Петропавловская, ул. Д. Бедного, 37 А (индекс 352 402)

Контактный телефон: 8-918-958-75-19

Консультант: заведующая Петропавловским музеем

Епремидзе Валентина Яковлевна

Станица Петропавловская

2012 год

Введение

Часто, в разговоре даже посторонних людей, можно услышать: «Ох, эти сорокинцы!»; «Ай, да сорокинцы!». Всё это говорят о моих земляках, жителях станицы Петропавловской. Некоторые это произносят с гордостью, другие, как будто ругаясь этим словом. Я долго не мог понять гордиться или стесняться этого слова, относящегося, в том числе и ко мне. Исследуя статьи о Сорокине И.Л. в интернете, я также встречал противоречивые данные. Отсюда и вытекают цель и задачи моего исследования

Цель: Выяснить правду о жителе станицы Петропавловской Сорокине Иване Лукиче.

Задачи:

Обнаружить письменные источники, которые могут достоверно рассказать о Сорокине И.Л;

Очертить круг людей, которые могли бы рассказать о нём;

Развивать умение собирать и анализировать информацию, научиться работать с различными источниками;

Систематизировать рабочие материалы к выступлению;

Сделать достоянием общественности биографию Ивана Лукича Сорокина через выступления на классных часах нашей школы.

Объект исследования: история станицы Петропавловской от момента возникновения до сегодняшних дней.

Предмет исследования: биография Сорокина Ивана Лукича в контексте истории родной станицы.

Проблема: Кто такой Сорокина Иван Лукич – герой или бандит? И как к нему относиться мне и всем его землякам.

Гипотеза: Установление исторической правды об известном на всю страну земляке, жителе станицы Петропавловской, Сорокине Иване Лукиче поможет сформировать не только у меня лично, но и у всех жителей станицы чувство гордости за свою малую родину, любовь к ней и бережное отношение к культурному наследию.

План проведения исследования:

Использовал следующие методы исследования: наблюдение, работа с литературными источниками, интернет источниками; интервью, опросы, обработка статистических данных, исследование исторических документов с описанием, анализом и сравнением краеведческих источников (работа в архивах, музеях).

Общая характеристика станицы Петропавловской

Часто характер человека определяет место, где он родился и вырос. Поэтому, прежде чем обратиться к биографии Ивана Лукича, я решил познакомиться с историей родной станицы и для этого обратился в администрацию сельского поселения и краеведческий музей станицы Петропавловской.

Станица Петропавловская – одно из старейших казачьих поселений в Курганинском районе, и на Кубани. Год основания 1845. Петропавловцы отличаются трудолюбием, гостеприимством, милосердием. Станица перешагнула полутаровековой рубеж. Многое сохранилось из добрых казачьих традиций.

Кругом сады и виноградники. Весной и летом по берегам Чамлыка и Синюхи плакучие ивы купают свои ветви в водной глади. А за околицей- неоглядный простор полей, огородов, сказочно красивые места!

А как же всё начиналось? С лёгкой руки Екатерины Второй, давшей добро на заселение благодатных земель, на Кубань потянулись из волостей и губерний России, а также Украины. Ранним утром группа всадников держала путь со стороны нынешнего Лабинского района и двигалась по направлению к кубанской станице. За ними тянулись десятка полтора кибиток. Остановились у степной речки. (Приложение 1)

Её прозрачная, кристальная вода, чистый воздух, как бы заворожили утомившихся путников. Уставшие от муштры и походов солдаты обрели новый причал на левом берегу реки Чамлык. (Приложение 2) Место было удобное: лес далеко, ровные степи, незаметно подобраться к казачьим казармам было невозможно.

Сюда, на степной простор, казаки прибыли по указу Екатерины Второй из бывшей четвёртой бригады Лабинского войска. Была создана так называемая Лабинская линия защиты от набегов адыгов и черкесов. Она базировалась на большой территории Кубани и охраняла рубежи южных границ. Сначала это был воинский стан. Позже стал называться станицей.

Со слов одной из старейших жительниц станицы Токмаковой Ульяны Евсеевны, родившейся в 1861 году в Воронежской области и переехавшей жить вместе со своими родителями в станицу в 1875 году, записано, что в станице кроме казаков, защищавших рубежи, могли жить и гражданские лица. В станицу переселялись в основном из Орловской, Воронежской, Рязанской губерний. Ульяна Евсеевна прожила 105 лет и умерла в 1966 году.

Из архивной летописи, сохранившейся в музее, можно узнать, что в первые годы основания станицы в ней проживало около двух тысяч человек, а спустя десять лет население увеличилось более чем в три раза, а через четверть века ещё прибавилось свыше семи тысяч. Каждые пять лет, до 1917 года, наблюдался рост от двух до трёх тысяч. Разрастались семьи. Статистика подтверждает: начиная с 1880 года до 1917 года, в станице не было ни одного развода. Это ли не наглядный урок крепости семьи, любви, согласия?

К 1916 году в станице проживало более 17 тысяч человек. К их услугам – 16 водяных и ветряных мельниц, четыре молокозавода, два кустарных кожевенных завода, пять кузниц, девять мостов через реку Чамлык. На вооружении станичников – 40 паромолотлок и более 300 сноповязалок. В каждом дворе – живность: лошади, коровы, овцы, козы, птица. У местных жителей насчитывалось около 40 тысяч пернатых. Река Чамлык изобиловала рыбой. Было что подать к столу. Растут новостройки. До 1-й мировой Петропавловская – одна из самых богатых и грамотных станиц Кубани.

По современным же данным на 01.10.2011 в станице проживает 6685 человек.

Вера в Бога – самая главная черта любого казака

Изучая источники, я невольно обратил внимание, что все казаки были очень верующими, главным судьёй их поступков был Божий суд. И поэтому прежде чем обратиться к личности Сорокина И.Л., надо познакомиться с храмами станицы Петропавловской.

В воскресенье и праздничные дни работать считалось грехом. С утра всей семьей отправлялись в церковь. Ведь Петропавловская - посвящённая христианским апостолам Петру и Павлу или названная в их честь.

Первоначально в центре станицы в 1845 году казаками был построен храм, освещённый в честь Петра и Павла. (Приложение 3) Многие поселения казаков на Кубани своими названиями обязаны православным праздникам. Такие названия населенные пункты получают чаще всего по дню основания, когда они подвергаются освящению и имянаречению по канонам православия. Петр стал символом церковной иерархии, с ее упорядоченностью и дисциплиной, а Павел - символом «свободного» христианства, живущего по духу, а не по букве канонов и правил. Но все же апостолы едины: «Петрово» и «Павлово» в Церкви дополняют друг друга. Оба апостола пострадали за веру Христову.

Как мы видим на полотне храм (Приложение 3), освящённый в честь первоверховных апостолов Петра и Павла, располагался в центре станицы. Он был деревянный. Как красив был этот храм, звоном куполов оповещавший о воскресных днях, о православных праздниках всех жителей станицы. В 1937 году храм был разрушен. А из церковного строительного материала построили клуб, который просуществовал до 1982 года. Как выглядел этот храм, мы можем узнать, познакомившись с картиной-панорамой «Казачий круг». Длина полотна почти 4 метра, а ширина - два. Её оформил масляными красками местный художник А.В. Дмитриев. По старым фотокопиям, рассказам станичников он воспроизвёл казачий центр станицы с начала её образования до 1930 года.

И если бы сегодня всё, что изображено на панораме «оживить», право же, получился бы неповторимый музей под открытым небом!

Но сейчас на этом месте стараниями отца Николая, настоятеля Свято-Димитриевского храма станицы Петропавловской, установлен поклонный крест. Ежегодно в день памяти апостолов Петра и Павла 12 июля совершается крестный ход к памятному кресту, у которого отец Николай совершает молебен. (Приложение 4) Сколько православных приезжает в этот день, помолится о прощении у этого креста. Едут из соседних деревень: Михайловской, хутора Красное Знамя, села Николенского, города Курганинска. Господи, прости нас!

Казаки - последние «русские рыцари»

Во все времена ценилась казачья удаль. До последнего казаки во всей России хранили старый рыцарский принцип "служба за землю". Они по праву считались последними русскими рыцарями. Казаки принимали участие во всех войнах России. Они играли роль первой скрипки - были впереди армий, изучали местность, вели разведку, наводили панику в тылу противника, во время отступлений наших войск, казаки обеспечивали прикрытие. Они не боялись ничего и некого, кроме Бога. По признанию многих иностранцев, видевших их в мирное время,- казаки были единственной в мире, несравненной и неподражаемой конницей. Именно так себя и проявлял в боях Сорокин. (Приложение 5)

Иван Лукич Сорокин родился 4 (16) декабря года в ст. Петропавловск ой, Лабинского отдел а, Кубанской област и, Российской импери и. Школу в станице Петропавловской окончил с отличием. После окончил войсковую фельдшерскую школу с отличием. Во время Первой мировой войны служил в 1-м Лабинском полку Кавказского фронта фельдшером. Полный Георгиевский кавалер. Во фронтовой газете того времени в статье «Георгиевские крестоносцы» писали: «На славу отличились тёзки Иваны – Сорокин, Лазаренко, Андрей Красников. Втроём они столько «натворили дел» там, на передовой, что турки вынуждены были спасаться бегством, но не тут-то было. Сначала троих обезоружили и приволокли в штаб полка, через день – ещё столько же. Они, наши земляки, настоящие рыцари-герои» .

В был командирован в Тифлисскую школу прапорщиков. В - служил в 3-м Линейном полку. В произведён в унтер-офицеры.

В начале организовал на Кубани первый красный казачий отряд. Иван Лукич Сорокин в годы гражданской войны сформировал отряд из 150 станичников и увёл его на фронт для спасения Екатеринодара от белых. Двинулся он на Тихорецк. По пути в каждой станице выступал на сходках и призывал идти с ним. Пока он дошёл до Тихорецка, у него уже была целая дивизия. В боях проявил решительность, личную храбрость, военный талант.

С февраля - помощник командующего Юго-Восточной красной армией. Во время Первого Кубанского похода Добровольческой армии (9 (22) февраля - 30 апреля (13 мая ) ) фактически руководил всеми противостоящими ей советскими силами на Кубани. 1 (14) марта , после оставления Екатеринодара без боя Кубанской армией генерала Покровского , войска Сорокина занимают город . Принимал участие в обороне Екатеринодара во время неудачного штурма города Добровольческой армией 27 марта (9 апреля ) - 31 марта (13 апреля ) . Армия Сорокина составляла 30-40 тыс. бойцов бывшего Кавказского фронта при 80-90 орудиях и 2 бронепоездах, располагалась в районе Кущевка-Сосыка и имела два фронта: на север против немцев; на северо-восток против Донской и Добровольческой армий .

Вот его послужной список.

Что же я читаю на сайте http://ru.wikipedia.org/wiki Первого марта в город Екатеринодар вошли войска Сорокина, и начались неслыханные бесчинства, грабежи и расстрелы.

Что же я читаю в книге Михаила Александровича Сакке, члена Союза Журналистов России, «Казачий полководец. Правда о Сорокине»? Иван Лукич жил и воевал с казаками в мире и здравии, но его подвели раздоры с партийными верхами. Видя его неограниченную власть в контролируемых районах, огромную популярность среди местного населения (воевать у Сороки считалось честью), его обвиняют в «партизанщине». При неизвестных обстоятельствах гибнет командарм Таманской армии И. И. Матвеев 21 октября 1918 г. В его гибели обвиняют Сорокина И.Л. Кроме этого его обвиняют в расстреле в Пятигорске группы руководителей ЦИК Северо-Кавказской советской республики и крайкома РКП(б): председателя ЦИК А. А. Рубина, секретаря крайкома М. И. Крайнего, председателя фронтовой ЧК Б. Рожанского, уполномоченного ЦИК по продовольствию С. А. Дунаевского. На основании решения общественного органа – 2-го Чрезвычайного Съезда Советов Северного Кавказа его арестовал кавалерийский полк Таманской армии под командованием М. В. Смирнова17 (30) октября , ловко приклеили ярлык «врага народа» и хотели осудить военным трибуналом. «Таманцы», разоружив штаб и личный конвой Сорокина, заключили их вместе с бывшим главнокомандующим в ставропольскую тюрьму. 19 октября (1 ноября ) командир 3-го Таманского полка 1-й Таманской пехотной дивизии И. Т. Высланко застрелил И. Л. Сорокина во дворе тюрьмы . Годы его жизни пришлись на период гражданской войны.

Гражданская война скорее относится к числу самых жестоких. Нет, не по количеству убитых и искалеченных, а по силе разрушительного воздействия на людские души. И красные, и белые были соотечественники, они лишь находились в противоположных окопах, но каждый, красный или белый, сражался за Отечество, только понимая это по-разному. В годы гражданской войны земляки-петропавловцы воевали и служили в частях и соединениях Сорокина, Будённого, Ворошилова, Пархоменко с одной стороны, у Колчака и Деникина с другой стороны. Участник гражданской войны, житель станицы В.И. Свиридов как-то в беседе рассказал: « В ту войну из нашей семьи ушли на фронт шесть братьев. Трое воевали за красных и столько же за белых. Судьба благосклонно отнеслась к ним: все возвратились домой.

Отец спрашивал каждого:

За что воевал?

За Отечество, -отвечал Василий.

За Державу, - вторил Илья.

За Россию,- чеканил Пётр.

За то, чтобы лучше жилось на Руси, -рапортовал Павел.

За землю-кормилицу, - говорил Денис.

За свободную Кубанскую землю, - молвил Иван. »

Судя по ответам, никто не хотел причинять зла, вреда Отечеству.

Иван Лукич воевал не за красных и не за белых, он воевал за свою родную землю, за свою станицу. И вот строки из его последней записки домой: « И мы, красные, и они, белые, присягаем на верность Отечеству. И мы, и они, соотечественники, сограждане, россияне. Многие - братья и сёстры». И беда наших историков и литераторов состояла в том, что они бесславно похоронили этого героя, для которых Отчизна – святая святых. И я согласен с С.М. Будённым, что он был настоящим «казачьим полководцем, который боролся за правду, но она не всегда идёт в согласие с реальной жизнью ». Но жизнь его оборвалась трагически. Тяжело было жить потомкам Ивана Сорокина. Прочно закрепилось за ними унизительное звание «враг народа». Долго пришлось его жене и сестре жить под другой фамилией и уехать из родного села. После 1992 года происшедшие в стране перемены позволили открыто говорить правду о Сорокине. Было отправлено обращение историка Николая Карпова в Главную военную прокуратуру о реабилитации Сорокина И.Л. Из ответа (Приложение 6) следует, что никаким судом И.Л. Сорокин не признавался преступником. Он был арестован на основании общественного органа (Приложение7), затем над ним был совершён самосуд. А так как репрессии не было, невозможна и реабилитация. Только его земляки единогласно высказали внимание его памяти, о чём свидетельствует памятник-бюст, установленный 23 сентября 1995 года в центре станицы. Бюст изготовлен местным художником Александром Васильевичем Дмитриевым. (Приложение 8).Командующий Добровольческой армией ген. А. И. Деникин дал высокую оценку действиям Сорокина во время боев за Екатеринодар летом 1918: «… весь план свидетельствует о большой смелости и искусстве. Не знаю чьих - Сорокина или его штаба. Но если вообще идейное руководство в стратегии и тактике за время северокавказской войны принадлежало самому Сорокину, то в лице фельдшера-самородка Советская Россия потеряла крупного военачальника .» В стихах местного поэта Вячеслава Жидкова как раз об этом говорится.

Его судьба- судьба героя…

Сквозь жернова кровавых войн

Прошёл лихой казак, порою

В сраженьях жертвуя собой.

Он был неслыханно талантлив

И в сердце нёс свою мечту,

Душою мягок и податлив,

Но, как солдат, он на посту.

Он в битвах лихостью казачьей

В окопах вражьих сеял страх.

И вера в Бога и удачу

Была в георгиевских крестах.

Выводы

Двоякое отношение к личности Ивана Лукича Сорокина объясняется тем, что в литературных и интернет источниках так и остаются противоречивые сведения о нём. Это накладывается и на само употребление слова «сорокинцы». Проведённое мною исследование не только помогло мне понять характер настоящего казака, увидеть и отличить удаль казачью от варварства и бандитизма, но и заставляет меня сожалеть о том, что до сих пор публикуются отрицательные статьи о Сорокине. Мы не вправе судить своих предков ни красных, ни белых за их политические пристрастия.

Заключение

Как в источниках, так и в мнениях людей сложилось двоякое отношение к личности Сорокина И.Л. Поэтому перспективой моей работы является: 1)размещение на сайтах, содержащих неверные сведения достоверных сведений; 2) выступление в школах на классных часах, с целью формирования верных сведений о Сорокине И.Л. у учеников нашей школы, а через них и в их семьях. Всё это в будущем позволит воспитать у всех жителей станицы чувство гордости за свою малую родину, любовь к ней и бережное отношение к культурному наследию.

Перечень используемой литературы:

1. Михаил Александрович Сакке. Хроникальная повесть. Казачий полководец. Правда о Сорокине. 1995 год.

2. Михаил Александрович Сакке. Хроникально-художественные сборник. Станичный храм истории. 1998 год.

3. Деникин А. И Очерки русской смуты - М.: Айрис-пресс, 2006. - Т. 3; гл. 3. - С. 77. - .

4. Николай Карпов. Мятеж главкома Сорокина: правда и вымысел.-М.: НП ИД «Русская панорама», 2006.

Из книги «ВЧК в ленинской России. 1917–1922: В зареве революции»»

В истории подобных персонажей (атаманов-партизан. - Ред.), временно оказавшихся на стороне Красной армии, много: их не трогали, пока они сохраняли лояльность Советам и пока в них нуждался фронт, но без колебаний отстреливали позднее. Но в этих случаях речь хотя бы не шла о красных командирах, здесь советская власть и ее чекисты еще могли бы оправдаться борьбой с врагом в условиях военной неразберихи. Гораздо двусмысленнее выглядят истории с расправами по реальным или почти надуманным поводам с теми красными командирами или вожаками красных партизан...

Кто долгое время ковал на фронтах красную победу и числился в героях советской власти. А таких даже из фигур крупного калибра, командиров целых красных армий, дивизий, корпусов, насчитываются десятки, что уж говорить о фигурах помельче. Одержавший столько побед над деникинской белой армией командир красного корпуса Борис Думенко в 1920 году, когда с опасностью белых на юге практически было уже покончено, в ходе не проясненной до конца истории с самочинным убийством им комиссара его корпуса Микеладзе без особых проволочек расстрелян чекистами. Официально Думенко осудил революционный трибунал, хотя его роль в деле убитого кем-то комиссара Микеладзе и не выглядит столь очевидной. Но Думенко заодно предъявили обвинения в развале дисциплины в его конном корпусе, в мародерстве его бойцов, в создании при штабе корпуса тайной контрреволюционной группы и даже в планах измены и открытия фронта для белых. По тому же делу вместе с Думенко расстреляли несколько его приближенных из штаба корпуса, включая начальника его штаба военспеца Михаила Абрамова из бывших царских офицеров - он в такой ситуации уже своим происхождением был обречен.

В 1964 году Верховный суд СССР пересмотрел приговор и официально снял обвинения с Думенко и с четверых расстрелянных вместе с ним подельников по этому делу, подтверждая, что в этой истории времен Гражданской войны не все чисто. И действительно, обвинение в плане перехода на сторону белых и открытия фронта для них из-за личных обид Думенко на советскую власть выглядит явной натяжкой. Все остальные обвинения Думенко в этом суде не были совсем уж взяты с потолка: он действительно был ярким представителем «красной партизанщины», не слишком идейно подкованным лихим рубакой, открыто презирал комиссаров в своих войсках, смачно высказывался по поводу Троцкого, выбросил со зла врученный ему тем орден Красного Знамени. Частично все это Думенко и сам признал в трибунале, как и разложение с мародерством части своих бойцов, сказав на суде: «Не ангелы у меня в корпусе сидели на конях, не ангелы, а некоторые вообще дьяволы», но отрицая до конца контрреволюционный заговор в своем штабе и свою причастность к темной истории со смертью Микеладзе. Но в его деле и участии в нем ЧК важно не это, а то, что все подобное тот же Думенко спокойно допускал и в 1918-1919 годах. И так же гонял своих комиссаров, и так же лаялся с Троцким, и так же его многие соратники в шутку или всерьез прочили в Бонапарты российской революции. Но все это (включая несколько нелепое для этого бывшего вахмистра царской армии обвинение в «бонапартизме», ведь он всего-то командовал одним из корпусов РККА) в вину ему поставили вплоть до расстрела только в начале 1920 года. Когда его же корпус уже загнал деникинцев и белых казаков за Дон, а исход войны был почти предрешен.

Борис Думенко - одна из самых крупных жертв чекистских расправ. Современный памятник в Волгодонске

А таких случаев в анналах Красной армии времен Гражданской войны множество. Командир Второй конной армии и главный в Гражданскую «красный донской казак» Филипп Миронов, громивший белые войска на Дону и в Крыму, до конца большевиком так и не стал, грезя будущей автономией донских казаков в Советской России. В 1919 году он возглавил мятеж казаков в своей армии, узнавших о казачьем геноциде в их родных станицах. Тогда красные войска оружием подавили выступление казаков Миронова, а сам он был арестован чекистами, но исход Гражданской войны еще не был ясен, Миронова советская власть тогда амнистировала и дала ему прежнюю должность, направив добивать армию Врангеля в Крыму. К тому же Миронов и приговоренные с ним к смерти десять ближайших соратников по его восставшему Донскому корпусу на суде трибунала утверждали, что просто без приказа повели корпус из мест его формирования под Саранском на фронт против Деникина, прорвавшегося тогда под Орел и Тамбов.

В 1921 году, когда война на юге России практически была уже закончена, за старые грехи и по доносу об очередных казачьих «самостийных проектах» Миронов арестован на Дону ЧК вторично. Как показывают документы мироновского дела, в ЧК за время боев за Крым не забыли о подозрительно свободолюбивом казачьем командарме. По приказу начальника Донской ЧК Бурова за слишком популярным в станицах казаком установили постоянную слежку, прослушку в его вагоне-пульмане, а в окружение внедрили сразу нескольких осведомителей. Именно по доносу тайного агента чекистов Скобиненко Донская ЧК в феврале 1921 года арестовала Миронова за слишком резкие выступления в личных разговорах со станичниками. Заместитель начальника Донской ЧК Мышатский арестовал командарма прямо у дома и спецвагоном под охраной чекистов отправил в Москву, где Миронов сразу с вокзала и после допроса на Лубянке отправлен в камеру Бутырской тюрьмы.

В отличие от дела Думенко здесь даже скорого суда не было, не утруждая себя законодательно-процессуальными тонкостями, Миронова просто застрелил в Бутырской тюрьме конвоир выстрелом с вышки во время прогулки по тюремному двору. Жизнь еще одного казачьего вожака, заблудившегося в дебрях большой политики, оборвалась в застенках ЧК. Не помогли даже письма в защиту «заблуждавшегося» красного полководца Миронова от руководителей РККА, включая самого Фрунзе. При этом о тайном убийстве Миронова в Бутырке ВЧК не распространялась, никакого официального объявления или приговора не было, и вдова Миронова уже в конце 1922 года писала письмо председателю ВЦИК Калинину с просьбой объяснить, где находится ее арестованный ЧК супруг, хотя того уже больше года не было в живых.

Филипп Миронов - убит чекистами за то, что был «слишком казак»

Схожа с историями Думенко и Миронова и эпопея безусловно талантливого в военном плане, но авантюрного по характеру и анархического по взглядам на жизнь еще одного русского казака Ивана Сорокина. Бывший военный фельдшер и казачий хорунжий в царской армии, Сорокин в 1918 году был самым прославленным красным командармом. Пока он на посту командира 11-й красной армии громил и теснил деникинских «добровольцев» на Кавказе, он был советской властью обласкан, и на сорокинские самодурства закрывали глаза. Стоило ему в конце 1918 года потерпеть первые неудачи в боях с окрепшими деникинцами и не исполнить очередной приказ красного командования (небесспорный с военной точки зрения: оставить белым весь Кавказ и отходить на помощь осажденному Царицыну в низовья Волги) - ему все припомнили сразу. Во всей последующей советской литературе о Гражданской войне успехи Сорокина 1918 года на фронте были затерты между строк, а первым делом всюду сообщалось, что он «авантюрист и прохвост, достойный пули». Пуля ждать себя не заставила. В октябре 1918 года было решено отстранить Сорокина от командования 11-й армией РККА, а Ставропольская ЧК получила тайный приказ «изъять его» - был тогда такой термин у чекистов времен Гражданской войны, не суливший «изымаемому» ничего хорошего.

Здесь Сорокин взбунтовался по-настоящему, сыграл на опережение, сам с верным окружением захватил и расстрелял своих комиссаров, а также главу Ставропольского крайкома большевиков Крайнего и главу местной ЧК Рожанского, которому и было поручено «изъять» Сорокина. Заодно Сорокин в ходе тактического спора о наступлении на белых, совсем сорвавшись, застрелил и заспорившего с ним командира Таманской армии красных Матвеева. Объявив всех казненных им «белыми шпионами», Сорокин попытался по примеру Миронова добыть себе амнистию у советской власти, его армия продолжила наступление, отбила у белых Ставрополь и устроила там жуткую резню, словно Сорокин пытался кровью «контры» смыть все обвинения ему. Но бывший тогда главой Реввоенсовета на этом фронте Сергей Киров приказал ЧК вторично попытаться «изъять» Сорокина, решено было даже взорвать поезд неуправляемого командарма. Узнав об этом, Сорокин с конвоем выехал в Ставрополь, но там арестован чекистами и подчинившимися им красноармейцами. Как и Миронов, командарм-бунтарь Сорокин безо всякого суда убит в тюрьме. Понимая двусмысленность расправы с бывшим красным командармом, уже тогда, что характерно, чекисты запустили слух о том, что с Сорокиным самочинно расправился кто-то из его бывших бойцов в отместку за творимые им ранее в армии массовые расстрелы или из бойцов-таманцев убитого им ранее командарма Матвеева.

Точно так же собирались покончить с командиром красных казаков на Кубани - Иваном Кочубеем, похожим по стилю поведения на Сорокина с Мироновым. Узнав о приказе от защищаемой им советской власти на собственный арест, Кочубей бежал в кубанские степи, где, скитаясь, больной тифом, попал в плен к белым и был за старые грехи перед ними повешен в марте 1919 года в станице Святой Крест (сейчас это ставропольский городок Буденновск, печально известный по кровавому рейду сюда чеченского террориста Басаева летом 1995 года). С этим «красным батькой» Кочубеем, можно сказать, расправились косвенно руками врага, хотя, не побеги он в степь, вместо белой петли только получил бы чекистскую пулю, как Сорокин с Мироновым.

Иван Сорокин, командир 11-й красной армии - еще один убитый («изъятый») ЧК «мятежник»

Да и бывший до Сорокина командиром 11-й армии Автономов, еще один яркий типаж представителя «красной партизанщины», был снят с этого поста и понижен в должности решением ВЦИК за самоуправство. Бывший казачий хорунжий (по армейским чинам - лейтенант) Александр Автономов, ставший у красных сразу командующим армией, в самоуправстве действительно был замечен, как и в самочинных расстрелах, он сам до того при неясных обстоятельствах расстрелял своего заместителя и тоже типичного «красного партизана» Золотарева. Только Автономову тоже все прощалось, когда он весной 1918 года отбивал яростный натиск Лавра Корнилова на Екатеринодар. А снят с должности и отправлен всего лишь командовать красным бронепоездом Автономов был уже в тот момент, когда сам Ленин дал ВЧК команду выжечь из Красной армии «проклятую партизанщину». При этом Автономова для разбора его дела вызывали в Москву и, не заступись там за него Серго Орджоникидзе, скорее всего, арестовали бы уже там. Не умри Автономов в том же году на фронте от гулявшего там тифа, без сомнения, и за ним могли бы вскоре прийти для «изъятия» чекисты.

Схожая история с расстрелом чекистами служившего советской власти в должности главкома Балтфлота капитана 1 ранга Алексея Щастного по спорному обвинению в умысле увести корабли балтийцев к врагу. На приговоре с расстрелом Щастному настоял лично Троцкий, сам вписав в приговор впервые в начинавшейся истории Советского Союза формулировку «враг народа». В тот же день Щастный расстрелян в подвале здания ревтрибунала сотрудником ЧК из китайских интернационалистов. Лев Давидович Троцкий лично под утро приезжал удостовериться в исполнении приговора морскому офицеру, пошедшему на службу большевистской власти.

В конце того же 1918 года при обстоятельствах, сходных с делом Думенко или Сорокина, ЧК арестованы и расстреляны за измену делу социализма начальник штаба Южного фронта Ковалевский и его заместитель по разведке Шостак - оба из бывших царских офицеров и военспецов. Такие военспецы в Красной армии из бывших офицеров рисковали не меньше, чем малоуправляемые вожаки из «партизанщины»: эти две вроде бы несхожие между собой категории красных командиров - самые не защищенные тогда от репрессий и «изъятий» ЧК.

Последняя прижизненная фотография Алексея Щастного, убитого ЧК по приказу Льва Троцкого

И на восточных фронтах Гражданской с вышедшими из доверия вчерашними красными героями ЧК расправлялась столь же решительно. В Средней Азии красный партизанский командир Калашников вышел из подчинения Реввоенсовета и приказал убить его представителя Шаврова. Его отряды окружены и разгромлены Красной армией, а сам Калашников таже «изъят» и тайно убит. Здесь же при власти Советов из русских поселенцев создана целая крестьянская армия, очень оригинальное и подзабытое формирование той Гражданской войны. Поначалу «крестьяноармейцы», вооруженные большевистской властью, воевали против белых, семиреченских казаков и не принявшего новую власть узбекского и таджикского населения. Но вскоре их интересы с планами ленинской власти резко разошлись, особенно после введения продразверстки, так как крестьяне из русских поселенцев в Средней Азии были по достатку вровень с зажиточными кулаками средней полосы России. И летом 1919 года вся эта крестьянская армия в полном составе изменила красным, начав против них войну и блокируясь при этом с остатками белых казаков и басмачей Мадамин-бека, хозяйничавших в долине Ферганы. Вместе со своей армией повернул против большевиков оружие и ее главком Монстров, еще один типичный партизан тех лет, бывший до революции простым конторским служащим в Фергане. К 1920 году регулярная Красная армия разгромила изменивших ей «крестьяноармейцев», а их командир Монстров со своим штабом бросил остатки своего войска и опять перебежал в ряды РККА, но здесь за прежнюю измену немедленно «изъят» и в феврале 1920 года расстрелян чекистами.

К тому же времени красные части добили и армию ферганских басмачей Мадамин-бека, бывших союзниками крестьянской армии. А узбекский «полевой командир» партизан Мадамин-бек был из той же породы, что и Монстров с Калашниковым. Он после октября 1917 года поначалу был ярым сторонником большевиков, служил в созданной ими в Фергане советской милиции и даже был назначен в начале 1918 года главой уездной ЧК в Маргилане. Но и Мадамин-бек к лету 1918 года увел своих солдат и милиционеров в банды басмачей, став со временем главным курбаши в Ферганской долине. А затем он после разгрома в 1920 году опять присягнул власти большевиков, амнистирован ими и поставлен во главе набранной из узбеков «Тюркской советской бригады» воевать с другими непримиримыми басмачами. Этот не раз переходивший к большевикам и от большевиков представитель «красной партизанщины» с национальным уклоном хотя бы не был в итоге убит чекистами, его захватил в плен и за измену казнил в своей ставке главарь киргизских басмачей Халходжа в мае того же 1920 года.

Здесь, в Средней Азии, расправились и с еще одним временным попутчиком советской власти, уже из числа иностранных граждан. Бывший одним из лидеров правительства младотурок в Турции и военным министром при последнем османском султане человек по имени Энвер-паша причудливым образом стал после своей эмиграции с родины союзником большевиков. В 1918 году младотурки свергнуты, Энвер-паша сбежал тайно в Германию, а в 1920 году вдруг объявил себя сочувствующим Коминтерну и почти турецким коммунистом, предложив через ленинского эмиссара Карла Радека Москве свои услуги по «освобождению народов Востока от английских эксплуататоров». Такого странного союзника в Кремле приняли, и с помощью ЧК Энвер-паша через занятый красными польский Белосток добрался до Москвы, лично Дзержинский докладывал Ленину по телеграфу: «Сегодня ночью прибыл из Германии Инвер-паша с двумя турками и летчиком по имени Лео, направляю их сегодня Смилге». В Москве Энвер-паша, даже правильное имя которого глава ВЧК не удосужился выяснить, был включен в операции ЧК по работе против англичан за восточными рубежами Советской России, через него же в Турцию переправляли финансы тайной левацкой организации «Кара-кол» для подрывной деятельности. Затем Энвер-паша от имени прогрессивных турок выступал в Баку на съезде «Угнетенных народов Востока», в 1921 году он отбыл в Бухару и там вдруг объявил о своем разрыве с большевиками, возглавив местных узбекских басмачей и сторонников свергнутого красными бухарского эмира Алихана в борьбе с «неверными». По данным ЧК и Разведупра, в Туркестане Энвер-паша стал заместителем бухарского эмира и возглавлял крупный отряд басмачей, его решено было ликвидировать. Вскоре к началу 1922 года отряд Энвер-паши был разгромлен Красной армией, а сам он выслежен ЧК в маленьком кишлаке Чаган, его застрелили из засады вместе с его охранниками при выходе из мечети. Так закончился пулей от ЧК союз с режимом Ленина для еще одного политического авантюриста.

Константин Монстров, командующий русской Крестьянской армией в Ферганской долине в 1918-1919 годах и руководитель антибольшевистского крестьянского восстания в Туркестане лета-осени 1919 года. «Изъят» чекистами

На этих среднеазиатских окраинах Российской империи ЧК сражалась одновременно с белыми и национальными формированиями, не горевшими желанием вливаться в единую Советскую Россию, эту разномастную массу мы знаем под общей кличкой «басмачи» (от узбекского слова «басмаки» - нападающий или наступающий воин). Здесь в партийной верхушке и в первых отделах ЧК тон задавали посланцы из самой России или местные русскоязычные, в первом составе ЦК компартии Туркестана из семи его членов только один узбек Файзулла Ходжаев поначалу представлял местные кадры. Но потихоньку и здесь советская власть обзаводилась сторонниками из числа узбеков, туркмен, таджиков, и в органы ЧК их стали активно привлекать. Так боровшейся с тем же Мадамин-беком в Ферганской долине местной Ферганской ЧК уже руководил узбек Ильясов, а позднее того сменил другой большевик и бывший сельский учитель из Коканда - Абдулла Каримов, лишь после 1922 года им на смену приедет из центра бывший начальник Донской ЧК Турло. В Таджикистане первую ЧК возглавлял таджик Абдулла Ярмухаммедов. Понемногу среди чекистов в Средней Азии оказывалось все больше местных, и их борьба с басмачами приобретала все более братоубийственный характер.

В Сибири во время стремительного наступления Красной армии на Колчака в конце 1919 года была целая россыпь известных партизанских командиров такого типа, выдвиженцев из народа или из уголовной среды, что для тех краев было более привычным делом, чем в европейской части России. Все эти типичные вожаки сибирской «партизанщины» были нужны в дни яростных боев с армией Колчака, признавались красными командирами, задабривались наградами и подарочным оружием - Григорий Рогов, Ефим Мамонтов, Иван Новоселов, Петр Щетинкин, Петр Найда, Яков Тряпицын, Петр Лубков и еще десятки им подобных. И их же немедленно превращали из красных героев в обычных бандитов или даже «белобандитов» по модной тогда у чекистов терминологии, арестовав или перестреляв на месте при первом же их проявлении излишней самостоятельности или протестов против истощения крестьян продразверсткой.

Так был расстрелян за попытку повернуть своих повстанцев против Красной армии известный сибирский атаман Найда. Так выслежен и застрелен без суда чекистами партизанский вожак Мамонтов. Так уже в 1920 году разоружены отряды партизан Лубкова за неподчинение их командира приказам по РККА. Сам Петр Лубков при этом арестован ЧК, но осужден с учетом прежних заслуг красного партизана и борца с Александром Колчаком только на пять лет условно, к тому же неосмотрительно поставлен военкомом в Кузбассе среди своих бывших бойцов. Итогом для советской власти стало вскоре мощное восстание бывших партизан под названием «лубковщина». Сибирских вчерашних партизан к лету 1920 года коснулась впервые знаменитая продразверстка в селах с репрессиями ЧК за укрывательство зерна и начатая мобилизация распущенных по деревням партизан в РККА на фронты борьбы с Врангелем и с Польшей вдали от родных мест. Все это было явно не то, за что они так истово сражались против Колчака.

Петр Лубков, красный партизан, а потом руководитель антибольшевистского восстания, застрелен чекистами из засады

Именно тогда на станции Тайга под Иркутском громыхнула лубковщина, тысячи сибирских крестьян откликнулись на призыв своего обиженного Советами вожака Петра Лубкова постоять «За Советы без коммунистов и жидов» и «Долой продразверстку, даешь свободную торговлю!». После почти года яростной борьбы с обоюдным зверством и морем крови лубковщина в Восточной Сибири подавлена. А ее вожак Лубков летом 1921 года попал в засаду ЧК и застрелен в таежной деревне недалеко от Минусинска. Похожа на лубковщину и история с массовым восстанием бывших красных партизан на Алтае тем же летом 1920 года, возглавленным таким же партизанским вожаком и бывшим командиром Красной армии Федором Плотниковым, бывшим левым эсером. Плотников был к тому времени комиссаром полка РККА в Барнауле, на митинге крестьян и вчерашних партизан он сказал о своей мечте «Советов без большевиков» и об автономии Алтая внутри России, его тут же арестовала Барнаульская ЧК, Плотников бежал из-под ареста и бросил в массы клич о восстании. Алтайское восстание разгромлено карательными частями ЧОН и Красной армии, а сам Плотников выслежен ЧК на таежной заимке и убит на месте, его отрезанную голову сотрудники ЧК для устрашения крестьян возили в традиции той местности и тех лет по алтайским селам.

Так на повернувшего против Советов оружие и за это убитого другого партизанского лидера Рогова повесили все грехи за резню красноармейцами населения Кузнецка при взятии этого города в декабре 1919 года. Хотя зверствовали там бойцы Рогова и другие красные части еще с благословения советского командования. Тогда Рогов, бывший фельдфебель царской армии и убежденный анархист с дореволюционных времен, был нужен для борьбы с Колчаком, и закрывали глаза и на черный флаг его революционной банды, и на жуткие зверства роговских бойцов в кузбасских городках. Хотя зачистка озверевшим атаманом-анархистом Роговым Кузнецка даже по тем жестоким временам ужаснула Сибирь: за два дня хозяйничания в городе, наплевав на официальный большевистский ревком, роговцы истребили более 800 колчаковцев и просто обывателей, целенаправленно разрушили все церкви в городе и демонстративно сожгли дотла городскую тюрьму.

Григорий Рогов действительно был зверем, и ЧК виновна не в том, что в итоге этого «братишку» остановила, а в том, что долго пользовалась его услугами и числила его красным командиром. Сам Рогов был просто одержим анархистской ненавистью к белым офицерам и православию, он ввел моду насиловать офицерских жен на церковном алтаре, и его банда по ходу движения сжигала все церкви на своем пути. Так же спихнули на «анархиста» Тряпицына еще более зверский погром в Николаевске-на-Амуре. Сначала использовали отряды крестьянской вольницы, затем убрали неконтролируемых ее главарей, а затем еще для отведения от себя обвинений и собственные грехи на них переписали.

Григорий Рогов был красным зверем, но все равно убит чекистами как «враг»

Того же Рогова ЧК пришлось арестовывать с роспуском его дикого воинства из озверевших сибирских мужиков уже в январе 1920 года, сразу после окончательного разгрома армии Колчака, поскольку анархист-партизан четко обозначил свою платформу: «Я как с белыми буду бороться и с Лениным, и с Троцким, ведь всякая власть есть ярмо для трудящегося народа». Непокладистого красного командира увезли в Новониколаевскую (Новосибирскую) ЧК и хотели расстрелять, но затем опять признали своим партизаном и «освободителем Кузнецка от белых». Уже запятнавшего себя кузнецкой бойней анархиста Рогова амнистировали, выпустили избитым и тяжело больным тифом из камеры ЧК в Новониколаевске, выплатили ему из партийной кассы 10 тысяч рублей компенсации на лечение и предложили начальственную должность в Барнаульской ЧК - люди такого склада в рядах чекистов тогда еще были нелишними.

Другое дело, что обозлившийся на советскую власть анархист Рогов чекистскую кожанку не стал надевать, а поднял в Сибири очередное восстание с типовым лозунгом «За Советы без коммунистов». При этом Рогов выдвинул еще и диковинный даже для тех времен лозунг «Да здравствуют большевики, но долой коммунистов!», а свои воззвания к крестьянам подписывал титулом «Левее всех левых». Рогова вскоре нашла пуля чекиста в облаве, а мог примириться с властью и пойти на предложенный ему пост в Барнаульскую ЧК и расстреливать других, не будь он «левее всех левых», тогда, наверное, пуля соратников достала бы его только к году 1937-му.

В Украине знаменитый командир красной дивизии Николай Щорс, один из самых видных выходцев из такого типа вожаков «красной партизанщины», позднее ставший известным благодаря кинофильму «Щорс» Александра Довженко, точно так же не слишком жаловал комиссаров, представителей Реввоенсовета и чекистов. Член Реввоенсовета Юго-Западного фронта Семен Аралов (в свое время начальник Разведуправления Красной армии) доложил о своеволии Щорса и о его слишком вольных высказываниях лично Троцкому, не забыв донести и о явном антисемитизме комдива и части его бойцов.

Николай Щорс, уже украинский красный партизан, которого «изъяли», когда стал не нужен

В августе Щорс во время боя был застрелен выстрелом в затылок из расположения красноармейцев, как предполагают, застрелил его чекист Танхилевич. Примечательно, что легенда о гибели Щорса от пули кого-то из своих ходила среди бойцов его 44-й дивизии Красной армии уже в годы самой Гражданской войны, дав затем своеобразные отголоски.

Продолжение следует.