Глава 24 Кесарево сечение по выбору Некоторые женщины, у которых беременность протекает нормально, хотят рожать с помощью кесарева сечения, хотя у них нет никаких осложнений или проблем с ребенком. Некоторым из них удобно точно запланировать срок родов. Если вы привыкли

Священное Писание Нового Завета об отношении к политике и государству

В своей эсхатологической речи на Елеонской горе, говоря о знамениях последних дней этого мира, предрекает своим ученикам и последователям: «Вас будут предавать в судилища и бить в синагогах, и перед правителями и царями поставят вас за Меня, для свидетельства перед ними…. И будете ненавидимы всеми за имя Мое; претерпевший же до конца спасется» (). Весьма скоро после произнесения этих слов «правители и цари» принялись энергично исполнять сказанное о них пророчество. Сонм свидетелей Христовых из века в век пополнялся всё новыми и новыми мучениками. Кажется, своего апогея этот поток убиенных за имя Господа достиг в XX веке. Но апогей ли это? Или? «Надлежит сему быть, – но это еще не конец» ().

Действительно, есть чему дивиться. Не только мудрости сказанного Иисусом, но и остроумной находчивости Его действий. Достаточно взглянуть на всю ситуацию, учитывая реалии того времени. Противники Иисуса Христа задают Ему хитрый вопрос-ловушку: Должно платить подать языческому властителю или нет? Сказав «Да», Он окажется другом римлян, антипатриотом и даже беззаконником. Сказав «Нет», Он рискует быть обвиненным как мятежник-зилот, «разбойник». Первое слово Иисуса – «Принесите Мне динарий, чтобы Мне видеть его». Можно подумать, что Иисус никогда не видел римского динария, что Его глаза не осквернялись видом «иконы» кесаря, изображенного на монете. Вот теперь, мол, Он желает видеть те деньги, о которых его спрашивают. Благочестивый иудей не имел права вносить в храм римские деньги с изображениями кесаря. В храме действовала иная, храмовая валюта. Однако, «благочестивые» фарисеи, не уловив подвоха, достают динарий (в храме!) и предъявляют его Иисусу. Следует знаменитое слово:«Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу». Этот ответ неожиданный, он заставлял задуматься, ибо звучал для окружающих загадочно.

Государственная религиозность, или сакрализованная государственность – черта, в разной степени отличавшая практически все общества античного мира. Власть либо прямо обожествляется, как в Вавилоне, Египте или (несколько позже) в Риме, либо обретает сакральные формы, как в Ветхом Завете. Искушающий вопрос противников Иисуса, сравнивающий Бога с кесарем, практически ставит эти два объекта сравнения на одну онтологическую плоскость. Ответ Иисуса решительно разводит Бога и кесаря по разным онтологическим «этажам», делая само сравнение неуместным и невозможным. Предмет разговора, таким образом, возводится на богословскую высоту. «Благочестивые» искусители Иисуса посрамлены и практически, и теоретически.

С иной точки зрения и в совершенно иной ситуации рассуждает о властях Апостол Павел. Христианин живёт в обществе, управляемом государством. Да, языческое общество – не очень приятное для христианина окружение. Но выйти из него он не может: «Я писал вам в послании – не сообщаться с блудниками; впрочем не вообще с блудниками мира сего, или лихоимцами, или хищниками, или идолослужителями, ибо иначе надлежало бы вам выйти из мира сего» (). Более того, христиане не только не могут выйти из окружающего общества, но и не имеют на это права, ибо их задача – нести в это общество спасительное Евангелие. Поэтому Апостол Павел предлагает социологию интеграции Церкви в общество как некую миссиологическую ценность. Цель этой интеграции – не подвергать опасности и не компрометировать свидетельство Церкви о Евангелии. Это же, в свою очередь, для того, чтобы привлечь «внешних», чтобы спасти их, «приобрести» их для Христа.

Весьма показательно в этом отношении знаменитое наставление Апостола в Послании к Римлянам.

«Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение. Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее, ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. И потому надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести. Для сего вы и подати платите, ибо они Божии служители, сим самым постоянно занятые. Итак отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх; кому честь, честь» ( ).

К сожалению, в истории толкования этих слов Апостола слишком подчеркивалась мысль о том, что всякая мирская власть, добрая она или злая, – «от Бога». Из истории известно, что это слишком часто вело к злоупотреблениям. И здесь нам стоит более пристально присмотреться к букве текста Апостола Павла и к его интенции. Прежде всего, следует обратить внимание на то, что Апостол пишет в столицу империи, в Рим императора Нерона (54–68 РХ), в котором, хотя еще и не проявились в полной мере, но уже давно наметились тенденции к обожествлению имперской власти. Поэтому от нашего внимания не может ускользнуть следующий мотив: Апостол Павел косвенно указывает государственной власти ее место не в пантеоне, но перед престолом Единого Бога. На это явно указывает уже первое предложение отрывка. В переводе не заметен некий важный нюанс.«Нет власти не от Бога». В принятом критическом тексте в данном случае употреблен не предлог apo (от), но предлог hypo (под). А этот предлог выражает не просто происхождение, но и подчинение, устанавливает некую иерархию, отношение «верх-низ». Сравни: «все под грехом» (), быть«под законом» (), или, например, слова Иоанна Крестителя, сказанные Иисусу: «мне надобно креститься от Тебя» (), где тоже употреблен предлог hypo, то есть «под». Действительно, сказать о том, что «власть от Бога» – все равно, что ничего не сказать, ибо всё от Бога, не только «власть». Речь идет не просто об учреждении власти от Бога, но и о принципиальном подчинении власти Богу. Далее Апостол пишет, что власть всего лишь служанка, рабыня Божия (). В русском Синодальном переводе некоторая неточность: «начальник есть Божий слуга» , в то время как в оригинале: «она (власть) есть Божия служанка». И это в ситуации, когда население Римской империи обожествляло власть и ее носителей. Апостол ненавязчиво полемизирует с таким языческим заблуждением и указывает «власти» ее место не богини, но служанки истинного Бога. Если эта служанка добросовестно несет свою обязанность, исполняя волю своего Господина, то есть Бога, то и наша совесть должна подвигать нас к послушанию власти (). Обязанность же государственной власти, согласная с волей Божией, обозначена Апостолом в самых общих чертах. Она ведь понятна сама собой, исходя из элементарного здравого смысла: «Начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых» . Непосредственно за увещанием об отношении к властям Апостол обобщает эти «добрые дела» одним словом – любовь. «Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви; ибо любящий другого исполнил закон» (). В конце своего увещания Апостол Павел как бы вспоминает изречение Иисуса Христа о кесаревом и Боговом: «кому страх, страх; кому честь, честь» . Ветхозаветное наставление гласило: «Бойся, сын мой, Господа и царя» (). В Новом Завете Господь и царь, как уже было сказано, разводятся по разным «этажам»: «Бога бойтесь, царя чтите» (). Кесарю – земная честь, Богу – благоговейный страх.

Тенденция разумной и полезной интеграции Церкви в окружающее общество, наметившаяся у Апостола Павла, продолжилась и развилась в Пастырских посланиях, которые в значительной степени приспособили к окружающей культуре. Сама Церковь институализируется, и постепенно отличие Церкви от мирских социальных институтов становится все меньше и меньше. Церковные руководители наделяются свойствами скорее добропорядочных граждан, чем харизматических верующих. Достаточно сравнить перечисление добродетелей епископа и диакона в с перечислением благодатных даров в ! Рабы должны почитать своих господ не как братьев в Господе (сравни Послание к Филимону), но «должны почитать господ своих достойными всякой чести , дабы не было хулы на имя Божие и учение» (). Женщины, как это и было принято в античном обществе, должны знать свое место: «Жена да учится в безмолвии, со всякою покорностью; а учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии» (). Сравни : «нет мужеского пола, ни женского» . своей молитвой должна поддерживать светские власти.

Но эта стабильность в отношениях Церкви и государства была очень хрупкой. Уже к концу первого христианского столетия, в эпоху императора Домициана (81–96 РХ) начались те официальные гонения на , которые продолжались 200 с лишним лет. Новозаветным памятником этой эпохи является книга Откровения Иоанна Богослова. Отношение Церкви к языческому государству составляет одну из определяющих тем этой книги. Апостол Павел указывал, что государственная власть имеет основу своего существования в Боге. Но власть, преследующая Сына Божия и Его последователей, тем самым лишает себя самой основы своего существования и превращается из «служанки Божией» в «блудницу Вавилонскую».

Книга Откровения в образно-символической форме, характерной для апокалиптической литературы того времени, изображает драматическое противостояние власти Бога и узурпаторской власти антибожественных сил на земле. В результате этого противостояния исполняется прошение молитвы «Отче наш»: «Да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе» (). Откровение Иоанна исполнено политического пафоса, облеченного в множество образов. Это изобилие ярких образов в Откровении творит целый символический мир. В этот мир входят читатели, и таким образом изменяется их восприятие окружающего их мира. Важность этого очевидна в связи с тем, что первые читатели этой книги, жители крупных городов Римской империи, постоянно соприкасались с влиятельными образами языческого видения мира. Архитектура, иконография, статуи, ритуалы, фестивали, «чудеса» в капищах – всё создавало мощное впечатление величия и непобедимости имперской власти и ослепительности языческой религии. В этом контексте Апокалипсис дает контр-образы, дающие читателям иное видение мира: как мир выглядит с неба, на которое Иоанн взят в гл. 4. Происходит как бы очищение взгляда: понимание, каков мир на самом деле и каким он должен быть. Например, в гл. 17 читатели Иоанна видят женщину. Она выглядит как богиня Рома в славе и величии (образ римской цивилизации). Ей поклонялись во многих храмах империи. Но в изображении Иоанна Богослова она – римская («вавилонская») блудница. Её богатство и блеск – результаты её отвратительного занятия. В ней можно увидеть черты блудной царицы Иезавели из Библии . Так читатели понимают истинный характер Римской языческой империи: нравственное разложение за пропагандистскими иллюзиями.

Образы Откровения – символы, обладающие силой преображения восприятия мира. Но они действуют не только с помощью словесных картин. Их смысл во многом определяется композицией книги. Удивительно тщательная литературная композиция книги создаёт сложную сеть литературных ссылок, параллелей и контрастов, которые придают смысл частям и целому. Конечно, не всё осознаётся с первого чтения. Осознание этого богатства смыслов прогрессирует в интенсивном изучении.

Откровение богато аллюзиями из Ветхого Завета. Они не случайны, но существенны для осознания смысла. Без осознания этих аллюзий, не заметив их, смысл большинства образов почти недоступен для понимания. Точное и тонкое использование Иоанном аллюзий из Ветхого Завета создаёт резервуар смысла, который может прогрессивно раскрываться.

Наряду с аллюзиями в образы Откровения отражают мифологию современного Иоанну мира. Так, например, когда Откровение изображает царей Востока, вторгающихся в Империю в союзе со «зверем, который был и нет его; и он поднимется из бездны» (17:8), то это – отражение популярного мифа об императоре Нероне воскресшем, том Нероне, который для одних был отвратительным тираном, но для других – освободителем. Однажды он, «воскресший», встанет во главе парфянских войск, чтобы овладеть Римом и отомстить своим врагам. Иоанн использует исторические факты, страхи, надежды, образы и мифы своих современников, чтобы сделать всё это элементами великого христианского пророчества. Образы книги Откровения требуют тщательного изучения, если современный читатель желает постичь богословский смысл книги. Непонимание образности и того, как она передаёт смысл, ответственно за многие неправильные толкования Откровения даже у просвещённых современных исследователей. Постижение символического мира Апокалипсиса открывает нам, что эта книги – не только одно из самых утончённых литературных произведений Нового Завета, но и одно из больших богословских достижений раннего христианства. Здесь литературные и богословские достоинства неотделимы друг от друга.

Государство в Откровении представлено в демоническом виде. Разумеется, реальное государство никогда не бывает абсолютно бесовским, но здесь явлен именно этот его аспект, который тогда, во времена императора Домициана и его преемников, для христиан представлялся преобладающим. В конце 12-й главы дракон (то есть сатана), низвергнутый с небес, вступает в брань с христианами, сохраняющими заповеди Божии и имеющими свидетельство Иисуса Христа. В 13-й главе появляются два агента сатаны: зверь из моря и зверь из земли. Первый зверь – образ политико-религиозной власти Римской империи, олицетворяемой отдельными императорами (головами зверя). Второй зверь символизирует наглядную религиозно-политическую пропаганду Рима в лице его местных властей и языческого жречества. Первый зверь – Антихрист, второй зверь – Лжепророк. Они – эсхатологические предельные образы всех антихристов и лжепророков человеческой истории (; ; ). Иоанн описывает римскую власть в метаисторических категориях, используя мифологические образы и представления, чтобы прозондировать глубинное измерение человеческой истории. Два зверя призваны изобразить совокупность всех языческих мировых империй, вершину безбожной власти на земле, претендующей на божественное поклонение.

Зверь из земли () осуществляет всяческую пропаганду в пользу Римской империи, которую воплощает зверь из моря. Воздвигается культовый образ тоталитарной власти зверя из моря. Поклонение этому образу – подтверждение лояльности по отношению к языческой власти через жертвоприношения. Отказывающийся от поклонения убивается. За этими образами стоит библейский пример царя Навуходоносора, поставившего золотого истукана и вынуждавшего поклоняться ему (). Текст отражает также опыт своего времени, из которого до нас дошли сообщения о двигающихся, «пророчествующих» и исцеляющих статуях. Иоанн говорит не только о завораживающем влиянии всех этих ложных чудес, но и о власти принуждать к поклонению под страхом смерти. Имеется в виду преследование христиан, которых убивали при отказе от имперского культа. Как доказательство лояльности все социальные слои должны принимать «начертание» на правой руке и на лбу. Мотив эсхатологического «начертания» (или клейма, татуировки, печати) традиционен. Как рабы Божии на своих челах имеют печать их Господа (), так и рабы зверя имеют соответствующее «начертание». Конечно, было бы наивным полагать, что божественное запечатление избранных будет носить физический характер, равно как обрезание сердца будет хирургическим актом. Так же странно понимать «начертание» зверя буквально. Речь идет о духовном согласии (добровольном или вынужденном) на рабство зверю-антихристу.

Изучение текста Апокалипсиса дало очень много для понимания символов этой необычной по форме книги. Экзегетическое исследование, в свою очередь, открывает путь герменевтике, то есть толкованию, переводу, переносу смысла книги на языки других народов, времен и культур. Проблески, тени эсхатона, предвестия конца, возвещенного, как мы помним, ещё Иисусом Христом в Его беседе на Елеонской горе, эти предвестия существовали и во время написания книги Откровения, то есть в эпоху государственных гонений на Церковь Христову в эпоху Домициана. Существуют они, пусть и в несравнимо меньшей степени, и сейчас, ибо«тайна беззакония уже в действии» (). В чем проявляется это действие и как ему противостоять – в этом вопрос и для каждого отдельного христианина и для Церкви в целом.

Однако, в своих размышлениях над текстом Писания мы всегда должны трезвыми и рассудительными. К сожалению, поверхностное знание Писания приводит к ложным толкованиям. Так, например, недавно мы были свидетелями волнений по поводу государственных мер по присвоению гражданам индивидуальных налоговых номеров. Эти номера учета каким-то непостижимым образом некоторыми были истолкованы как «число зверя» 666. Однако экзегеза текста Откровения показывает, что никакая индивидуальная идентификация (будь то индивидуальный страховой пенсионный номер, всеми принятый безропотно; будь то индивидуальный номер налогоплательщика, вызывавший мятежное брожение умов), никакая внешняя идентификация ни малейшего отношения к «начертанию» из Апокалипсиса не имеет. Ибо «начертание» (как бы его ни толковать применительно к конкретной ситуации) обязательно предполагает отречение от Христа (отступление) и требование поклонения тоталитарному государству (зверю) с его религией и идеологией безграничной власти, силы и богатства. То или иное «начертание» или печать не предшествует отступничеству, но свидетельствует об уже совершившемся отступничестве от Бога и Христа, об уже принесенной жертве поклонения Ваалу и Молоху сатанократии, под какой бы маской она ни выступала. С той или иной переписью населения, под номерами или без них, рассматриваемый нами текст Откровения не имеет ничего общего.

Итак, книга Откровения, предлагает нам совершенно иной образ государственной власти, нежели тот, который мы видели в посланиях Апостола Павла. Перед взором Иоанна стоит религиозно приукрашенная государственная власть. Она тоталитарна, поскольку со своей идеологией она требует от человека полного себе подчинения, отождествления «кесаря» с богом. Государство ведёт откровенную борьбу с Христом и Его . Иоанн отвергает лояльность к такому государству как идолопоклонство. Однако это не означает отрицание государства вообще, но только отрицание извращенной государственной власти. Предполагает ли это отрицание активное сопротивление или борьбу против государства? Нет. Весь смысл и дух книги Откровения отрицает «брань против крови и плоти». В уверенности, что верующие обладают небесным гражданством, поскольку их имена вписаны в книгу жизни Агнца (), они могут противостоять гнету государственного культа и принимать неизбежные страдания (пассивное сопротивление). Стойкость в испытаниях, верное свидетельство словом и делом, «терпение и вера святых» () – это и только это способно дать христианам истинную, а не мнимую и не временную победу над теми силами зла, которые наиболее откровенно выступают как земная власть, ищущая тотального себе подчинения.

В чем должна состоять победа христиан? Разумеется, не в уничтожении безбожного мира со всеми его обитателями, как это можно было бы подумать, если буквально воспринимать многочисленные военные образы Апокалипсиса. Победа Агнца и Его верных свидетелей – спасение максимально возможного числа людей. В предельно концентрированном виде эта победа свидетелей истины над силами лжи показана в символическом изображении того, что должно произойти в конце истории, перед снятием последней, седьмой печати: «И в тот же час произошло великое землетрясение, и десятая часть города пала, и погибло при землетрясении семь тысяч имен человеческих; и прочие объяты были страхом и воздали славу Богу небесному» (). Здесь мы видим удивительную символику чисел, заимствованных из Ветхого Завета. Если у ветхозаветных пророков «десятая часть города» (; ) или «семь тысяч» народа () – верный, спасаемый остаток, избавленный от суда и гибели большинства всех «прочих», то Иоанн переворачивает эту символическую арифметику. Только десятая часть претерпевает суд и гибель, а «остаток», девять десятых «прочих» воздают славу Богу и спасаются. Спасённым оказывается не меньшинство, но большинство. Большинство людей приходит к покаянию, вере и спасению. Только благодаря верному свидетельству христиан, суд над миром становится спасительным для большинства! Иоанн здесь, как и в других местах своего Апокалипсиса, символическим образом подчеркивает новизну христианской евангельской Вести по сравнению с ветхозаветной вестью пророческой. Так и с «семью тысячами имен человеческих». В этом случае Иоанн ссылается на результат служения пророка Илии. Там осудил и наказал всех неверных и спас только верный остаток, семь тысяч не поклонившихся Ваалу (). Здесь Господь в лице своих верных свидетелей, напротив, приводит к покаянию и обращению всех, кроме семи тысяч, которых настигает суд. Нет, не бегство от мира, от общества, от государства, но заповеданное Иисусом Христом служение в мире, в обществе, в государстве – вот задача христиан. Книга Откровения, как, впрочем, и другие книги Нового Завета, не конкретизирует подробности этого служения, указывая только на его общую характеристику – верное свидетельство. В разных исторических условиях это свидетельство может и должно осуществляться самыми разными способами.

Рассматривая эсхатологические места в писаниях Нового Завета, в которых говорится о самообожествлении государственной власти, нельзя пройти мимо Второго послания к Фессалоникийцам. В этом послании, в согласии с апокалиптической традицией, кратко перечисляются признаки надвигающегося конца. К таковым признакам относится и откровение зловещей фигуры Антихриста. Правда, в послании эта фигура изображена скорее как Антибог: «человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как , выдавая себя за Бога» (). В настоящее время эти притязания неких безбожных сил на обожествление могут быть неприметными, но мы должны помнить, что «тайна беззакония уже в действии». Однако откровению этой «тайны» препятствует другая, удерживающая сила: «И ныне вы знаете, что не допускает открыться ему в свое время» (2,6). Далее эта сила «удержания» представлена как личность «удерживающего»: «Тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь. И тогда откроется беззаконник» (2,7–8). К сожалению, Синодальный перевод текста, оставляя желать лучшего, скорее вводит читателя в заблуждение и порождает всяческие странные толкования.

Феномен «удерживающего» или «удерживающей силы» в течение веков представлял собою мучительную загадку для экзегезы. В частности, начиная со II века появились «государственные» толкования «удерживающего». Первым в этом ряду толкований можно назвать св. Ипполита Римского . В своём Комментарии на пророка Даниила (IV,21,3) (примерно 203–204 г.) св. Ипполит, цитируя 2 Фесс, отождествил «удерживающего» с «четвёртым зверем» пророка Даниила (), каковым, по его мнению, была Римская империя. Такое «политическое» понимание «удерживающего» позже появляется в самых разных модификациях: языческая Римская империя, христианская Римская империя, Римская Церковь, Священная Римская империя германской нации, христианское государство, демократическое государство, государство как таковое, Российская империя и т.д. и т.д.

Однако в Древней Церкви существовало наряду с «государственным» и другое, а именно, «теоцентрическое» толкование. Даже у св. Ипполита в других местах того же Комментария на Даниила (IV,12,1–2; 16,16; 23,2) мы встречаем это теоцентрическое толкование темы «удержания» и «промедления». Исследования последних десятилетий показали, что за темой «удержания» стоит долгая апокалиптическая традиция. В ее основе – строго теоцентрическая мысль: Все «времена и сроки» находятся во власти Бога. Если конец не наступает, но откладывается в некоторую неопределённость, то это происходит по замыслу Бога. Само понятие «удерживающего» в апокалиптике было техническим термином для обозначения промедления парусии, происходящей по замыслу Бога. Поэтому с полным правом можно говорить, что за фигурой «удерживающего» стоит Сам . Это Бог, и никто иной – Господин времён и сроков, начала и конца. Бог, а не то или иное государство, не тот или иной государственный деятель держит в своих руках историю мира – Вседержитель.

Собственно, эта же тема «удержания», «промедления» – одна из центральных тем книги Откровения. Эта тема изложена там очень символично. Видения «семи печатей» вызывают гибель четвертой части земли, но «казни» не приводят мир к покаянию. Следующие видения «семи труб» вызывают гибель уже третьей части земли, но и эти «казни» к покаянию не приводят (). «Казни», которые должны последовать за видениями «семи громов», призваны ещё сильнее наказать неверных и непослушных. Но становится ясным, что одни «казни», какими бы жестокими они ни были, к покаянию, а тем самым и к спасению привести не могут. Поэтому «казни семи громов» отменяются (). Спасение миру может прийти не через казни и наказания, но только через верное свидетельство Церкви, о чем и повествуется далее в книге Откровения. Но сама тема удержания конца, связанная с ожиданием покаяния людей, проявляется в Откровении очень четко. И это удержание происходит, разумеется, не по воле того или иного царства, но только по воле Божией.

Отношение к государству с его законами можно сопоставить с отношением писаний Нового Завета к ветхозаветному Закону. Закон не спасителен сам по себе. Его функция ограничена и по существу, и по времени. Он – лишь«детоводитель ко Христу» (). Детоводитель (по-гречески «педагог») – не учитель. Он только приводил ребенка в школу, к учителю. Детоводитель же оставался за порогом школы. Так и Закон был призван вести народ Божий к его истинному Учителю и Спасителю, ко Христу. «По пришествии же веры, мы уже не под руководством детоводителя» (). Но mutatis mutandis то же самое с понятными ограничениями и оговорками мы можем сказать и о всяком законе, о всяком праве, не только о Законе Моисея.

Апостол Павел в посланиях к Галатам и к Римлянам подробно рассматривает проблему Закона, связывая эту проблему с вопросом о человеческой свободе.«К свободе призваны вы, братия» (). – высшее благо человека, который был сотворен по образу Божию, и несет в себе этот образ Божественной свободы. И мы прекрасно понимаем, что в мире греха полноценная реализация этой свободы, реализация образа Божия принципиально невозможна. Попытки ее абсолютной реализации (самообожествление в произволе, беззаконии и анархии) ведут к взаимоистреблению, к смерти. «К свободе призваны вы, братия, только бы свобода ваша не была поводом к угождению плоти, … Если же друг друга угрызаете и съедаете, берегитесь, чтобы вы не были истреблены друг другом» (). Социальные законы, утверждаемые государством, в этом мире необходимы и неизбежны. Это само собой разумеется. Но при этом мы всегда должны помнить о том, что законы, государственность являются не абсолютными ценностями. Они даны, по словам Владимира Соловьева, не для того, чтобы устроить рай на земле, но для того, чтобы жизнь на земле не стала адом. Абсолютными ценностями они не являются хотя бы уже потому, что они противоречат человеческой сущности. Принципиально ограничивая человеческую свободу, законы противоречат образу Божию в человеке, который заключен в стремлении к абсолютной, Божественной свободе. Поэтому всякие попытки абсолютизации земной власти, государства, законов – антихристианские по своей сути. Подлинная свобода обретается только в Богочеловеке, во Христе Воскресшем. В Нем христиане становятся абсолютно свободными гражданами иного «государства» (), Царствия Божия, в котором нет законов кроме одного – закона Любви.

Да, всякая абсолютизация или сакрализация государственности противоречит смыслу и духу христианства (увы, в истории христианства это часто забывалось!). Но это не уменьшает относительной ценности государства с его законами. присутствует в этом мире, и Его присутствие может ощущаться и познаваться. В Писание такое ощутимое присутствие Бога именуется славой Божией. Сияние славы над ветхозаветной скинией; слава Божия в столпе облачном, ведущем Израиль из рабства египетского на свободу; слава, осиявшая Иисуса Христа при Его преображении на горе Фавор – во всем этом и во многих других случаях мы встречаемся с явленным присутствием Бога в этом мире, присутствием Помощника и Покровителя. Мы прославляем святых людей, признавая в них, в их личностях, в их делах славу Божию, присутствие Бога. Об этом мы символически свидетельствуем, изображая сияние славы в виде нимбов, окружающих головы святых. Апостол Павел призывает: «Прославьте Бога в теле вашем» (), то есть стремитесь к тому, чтобы в Церкви, в самих себе, в своих словах и делах являть миру присутствие Бога, Его славы. Такова задача христиан в этом мире. Но та же задача прославления Бога, в принципе, стоит и перед человеческим обществом вообще, и перед обществом, организованным в государство, которое, как и всякая власть, – «служитель Божий», поставленный Богом на «добрые дела», о чем уже шла речь выше. Разумеется, трудно, да и невозможно представить себе «христианское государство». Христианином может быть только отдельный человек с его свободной волей. Телом Христовым является Церковь как сообщество христиан, причастных Богу в Иисусе Христе. Но государство – не Церковь. И, тем не менее, оно имеет свой эсхатологический предел, свою задачу преобразиться в Церковь, когда само государство и его необходимость упразднится, когда упразднится всякое начальство и всякая власть и сила (). Поэтому христианин не имеет никакого права игнорировать государство и свое посильное в нем участие. В бесконечном многообразии народов, эпох и исторических ситуаций, в бесконечном многообразии личных судеб, возможностей, даров, общественных деятельностей пред всеми христианами стоит одна общая задача – прославление Бога в благодарный ответ на Его спасительные дары.