Вознесенский ленинградское дело. "ленинградское дело" и русский вопрос. Ленинградское дело. Секретные материалы

В литературе о "ленинградском деле" анализ политического потенциала Вознесенского и Кузнецова или отсутствует вовсе, или несет черты апологетики. Эта апологетика навеяна в основном мемуарами Никиты Хрущева, Николая Байбакова, Анастаса Микояна и воспоминаниями ленинградцев, работавших под началом Вознесенского и Кузнецова.

Пятьдесят лет назад, 1 октября 1950 г. а, были расстреляны бывший первый заместитель председателя Совета министров СССР, председатель Госплана СССР, член Политбюро ЦК ВКП(б) Николай Вознесенский и бывший секретарь ЦК ВКП(б), начальник Управления кадров ЦК Алексей Кузнецов, о которых Сталин в 1948 г. в узком кругу соратников говорил как о самых подходящих кандидатурах на посты председателя Совета министров (Вознесенский) и генерального секретаря ЦК ВКП(б) (Кузнецов) после его смерти. Почему же он переменил свое мнение об этих людях и дал санкцию на их уничтожение? На сей счет среди историков есть несколько точек зрения, и сопоставление их способно лишь еще больше запутать так называемое "ленинградское дело", жертвами которого стали несостоявшиеся наследники Сталина. Однако для понимания причин устранения Вознесенского и Кузнецова анализа хитросплетений "ленинградского дела" явно недостаточно. Сводить все дело к интригам Берии и Маленкова, сыгравших на усилившейся к концу жизни маниакальной сталинской подозрительности, значит говорить только об одной стороне проблемы. До того как очутиться в роли подследственных, Вознесенский и Кузнецов обладали огромной властью, вели свою собственную политическую игру, смысл которой еще полностью не разгадан.

В литературе о "ленинградском деле" анализ политического потенциала Вознесенского и Кузнецова или отсутствует вовсе, или несет черты апологетики. Эта апологетика навеяна в основном мемуарами Никиты Хрущева, Николая Байбакова, Анастаса Микояна и воспоминаниями ленинградцев, работавших под началом Вознесенского и Кузнецова. Хрущев оценивал Вознесенского как человека "умного, резкого, прямого и смелого", Байбаков, долгое время проработавший министром нефтяной промышленности и председателем Госплана СССР, считал Вознесенского "талантливым организатором, тонким психологом экономики". Анастас Микоян, сын которого женился на дочери Кузнецова в то время, когда тот уже был снят со всех своих постов, утверждал в своих мемуарах, что во время блокады Ленинграда "основной фигурой" там был не Жданов, который "практически переселился в бомбоубежище", а Кузнецов - именно ему Сталин доверил "самые ответственные вопросы". Нам важно не только установить, соответствуют ли действительности эти характеристики, но и попытаться ответить на главный вопрос: обладали ли Вознесенский и Кузнецов какими-то особыми качествами, позволявшими им возглавить страну после смерти Сталина?

Начнем с Вознесенского. Действительно, это был очень волевой, сильный руководитель, сыгравший большую роль в развитии оборонной промышленности в годы Великой Отечественной войны. Тогда Вознесенский курировал работу наркоматов вооружений и боеприпасов (до февраля 1942 г.), занимался вопросами эвакуации оборонных заводов, как председатель Госплана отвечал за разработку военно-хозяйственных планов обеспечения обороны страны. Благодаря Вознесенскому было значительно расширено и ускорено производство противотанковых ружей, а также реактивной артиллерии и снарядов для нее. Дмитрий Устинов, возглавлявший в то время наркомат вооружений, вспоминал, что именно Вознесенский еще за неделю до начала войны дал указание продолжить работу над противотанковым ружьем конструктора Руковишникова, снятым с производства в 1940 г., и попросил наркома оградить конструктора от "придирок". По воспоминаниям председателя Моссовета Василия Пронина, Вознесенский летом 1941 г. удачно руководил оперативной, "в считанные недели" перестройкой московских заводов на выпуск реактивной артиллерии и реактивных снарядов. Однако успехи Вознесенского зависели не только от его личных административных способностей, но и во многом от тех огромных властных полномочий, которыми он обладал в условиях военного времени. Подчиненные ему наркомы, директора заводов, конструкторы прекрасно понимали, что срыв любого распоряжения первого заместителя председателя Совнаркома СССР, члена Государственного Комитета обороны чреват по меньшей мере отстранением от должности. Поэтому эти распоряжения выполнялись часто в рекордно короткие сроки.

В мирное время Вознесенский 11 лет возглавлял Госплан СССР. При этом приходится признать во многом справедливым мнение Микояна о том, что Вознесенский был экономистом "профессорского типа", без всякого "практического опыта хозяйственного руководства". Под стать ему был и сам Госплан, структура во многом виртуальная. Порою случалось так, что даже лидеры партии и государства не могли понять смысл существования ведомства, задания и планы которого многие министры и директора заводов посылали куда подальше. Байбаков вспоминал, что Брежневу "не хватало терпения детально разбираться в проекте плана" и однажды он прервал доклад Байбакова следующим предложением: "Николай, ну тебя к черту! Ты забил нам голову своими цифрами. Я уже ничего не соображаю. Давай сделаем перерыв, поедем поохотиться". После охоты Брежнев все же нашел в себе силы выслушать председателя Госплана, но через два дня на Политбюро сказал: "Я два дня слушал Байбакова, а теперь спать не могу".

Сталин, в отличие от Брежнева, относился к Госплану куда серьезнее, срывы плановых показателей всегда воспринимал с раздражением, виновников этих срывов сурово наказывал. Микоян тщетно пытался доказать ему, что невозможно закладывать одинаковые показатели для первого и четвертого кварталов - этому препятствуют естественные природные условия. Например, в рыбной промышленности осень была мертвым сезоном, и поймать столько же рыбы, сколько летом, в это время было просто невозможно. Но Сталин на эти доводы не реагировал или раздраженно говорил Микояну: "Опять ты за свое! Брось".

Вознесенский сумел добиться серьезного усиления позиций Госплана в административной структуре советского государства во многом благодаря тому, что этого же хотел Сталин. Это не означает, что Вознесенский стремился сделать легкую карьеру на манипуляциях с цифрами. Со Сталиным такие игры были смертельно опасны. Расположение Сталина он снискал тем, что, используя данные Госплана, без утайки информировал его о истинном положении дел в экономике. Показателен в этом плане следующий факт. Когда в январе 1942 г. Сталин, опьяненный разгромом немцев под Москвой, предложил перейти к наступлению силами всех девяти фронтов с целью обеспечить "полный разгром гитлеровских войск в 1942 году", только Жуков и Вознесенский выступили против этой провалившейся затем с треском затеи. Вознесенский мотивировал свое несогласие с планом Сталина тем, что "мы сейчас еще не располагаем материальными возможностями, достаточными для того, чтобы обеспечить одновременное наступление всех фронтов". Сталин, в свою очередь, увидел в Вознесенском самого энергичного работника, способного осуществлять контроль над выполнением плана. Это была очень удобная роль - ведь исправлять выявленные Госпланом недоработки приходилось не Вознесенскому, а иным людям. Огромная власть, личное расположение Сталина и тот факт, что он руководил рядом ключевых направлений в экономике в экстремальных условиях войны, развили в Вознесенском отрицательные черты характера. Имеется немало свидетельств высокомерия, амбициозности, грубости, которые он возвел в стиль своей работы. Самое яркое из такого рода описаний оставил начальник охраны Николая Шверника Георгий Эгнаташвили: "Шло заседание Совмина... И вдруг неожиданно распахивается дверь, и выходит Николай Алексеевич с двумя министрами. Эх, как он начал их материть. И в хвост и в гриву. Мне стало не по себе..." Конечно, не один Вознесенский страдал таким недостатком, как грубость к подчиненным; матерные выражения встречаются в некоторых резолюциях Сталина (в 1941 г. на одном из сообщений НКВД о готовящемся вторжении Германии в СССР он написал: "Пошлите ваш источник к е... матери"), но "вождь народов" мог быть и очень вежливым, внимательным, выдержанным собеседником. Многих, кто общался со Сталиным, например, авиаконструктора Яковлева, писателя Симонова, маршала авиации Голованова, поражали его начитанность, остроумие и даже умение признать свою неправоту. Вознесенский ничем подобным не отличался. В воспоминаниях современников он предстает не воздержанным на язык человеком. Нарком Военно-морского флота Николай Кузнецов вспоминал, как неприятно поразило его поведение Вознесенского на одном заседании правительства в июне 1941 г. На этом заседании, когда Сталин сообщил об аресте начальника управления противовоздушной обороны, Героя Советского Союза Штерна, сидевший рядом с Кузнецовым Вознесенский громко воскликнул: "Сволочь!"

Все это говорит о том, что Вознесенский не обладал необходимой для своего положения в окружении Сталина выдержкой. Не прошедшие в отличие от Молотова, Кагановича, Берия, Маленкова, Хрущева суровую школу репрессий второй половины 30-х гг., Вознесенский и Кузнецов часто шли напролом там, где нужна была интрига, не умели держать язык за зубами, когда это было необходимо даже для успехов в своей личной политической карьере. Это делало их уязвимыми в борьбе со своими главными противниками в Политбюро - Берией и Маленковым. По мнению Байбакова, Вознесенский нажил в лице Берии смертельного врага в 1945 г. на одном из совещаний, где обсуждался вопрос строительства газопровода Москва-Саратов. "Устав от пронзительного и однообразного крика" Лаврентия Павловича, он призвал его к порядку, "предложив заняться существом дела". "Берия, - пишет Байбаков, - не ожидавший такого вмешательства, казалось, весь позеленел...".

Своим крайне прямолинейным, подчеркнуто официальным, резким, а часто и грубым стилем работы Вознесенский вызывал неприязнь у многих наркомов, что не только ослабляло его позиции как возможного будущего главы правительства, но и, что особенно важно, наносило серьезный урон промышленности, в первую очередь оборонной, и портило отношения между Госпланом и наркоматами. Нарком боеприпасов Ванников писал, что в годы войны именно Вознесенский особенно резко выступал против производства автоматических винтовок, благодаря чему их перестали выпускать, но спустя какое-то время все равно наладили их выпуск по решению Сталина. Еще более конфликтная ситуация возникла между Вознесенским и наркомами нефтяной и угольной промышленности Байбаковым и Вахрушевым. "Как-то раз он (Вознесенский. - С.К.) - вспоминал Байбаков, - вызвал к себе меня и наркома угольной промышленности Вахрушева. Речь шла о том, как обеспечить топливом запросы фронта и тыла. Наша информация явно не удовлетворяла Вознесенского. Он нахмурился, как-то весь внутренне подобрался и потребовал увеличить проектные задания по добыче нефти и угля. "Но для этого нужны дополнительные материальные ресурсы! Вот цифры, вот показатели!" - ответили мы, отлично зная, что наши отрасли работают на пределе. "Таких ресурсов у нас сейчас нет, и мы ничего дать вам не можем". Напряженность в кабинете возрастала... И вдруг, то ли в запальчивости, то ли из-за перенапряжения нервов, горячий спор перешел в нечто невообразимое: Вахрушев, побледнев, вскочил со стула, схватил Вознесенского за лацканы пиджака и начал трясти его, выкрикивая совсем скандальные "доводы". Я опешил: Вознесенский тоже схватил своего разъяренного собеседника за лацканы и начал трясти его, что-то крича... Разошлись мы, так и не получив требуемой помощи". Уже после войны Вознесенский встретил резкий отпор у министра судостроения Малышева, у которого председатель Госплана предложил отобрать два завода, а также высказал недоверие относительно обещаний министра наладить выпуск судовой брони. Сам Сталин был вынужден заступиться за Малышева, заявив, что мы знаем его "как честного человека". Думается, что приведенные выше факты говорят не в пользу Вознесенского как потенциального главы правительства СССР.

Алексей Кузнецов был еще более неудачной кандидатурой на роль руководителя партии, чем Вознесенский в качестве главы правительства. Если недостатки Вознесенского можно еще было компенсировать подбором ему толковых заместителей или дезавуировать их вмешательством Политбюро ЦК, которое на самом деле и принимало все ключевые решения в экономике, то неподготовленность Кузнецова к руководству партийным аппаратом могла иметь куда более серьезные последствия, потому что именно этот аппарат держал в своих руках все нити управления не только внутренней, но и внешней политикой.

Послужной список Кузнецова, казалось бы, не дает оснований для нашего умозаключения. В самом деле, Кузнецов прошел все ступени партийной иерархии в Ленинграде: от инструктора горкома до первого секретаря обкома и горкома партии. Его стремительный карьерный рост после войны произошел благодаря покровительству ближайшего в то время соратника Сталина Жданова. Однако анализ деятельности Кузнецова в качестве секретаря ЦК ВКП(б) и начальника Управления кадров ЦК свидетельствует о том, что Жданов не только не научил Кузнецова, как следует себя вести в окружении Сталина, но и не втолковал ему, как опасно демонстрировать в Москве свой ленинградский патриотизм. Этот патриотизм выражался не только в том, что в годы войны Кузнецов культивировал в Ленинграде образ Кирова, но и в стремлении значительно повысить статус Ленинграда и ленинградской партийной организации, что потом стало одним из главных поводов для "ленинградского дела". Литература об этом деле невелика по объему и чрезмерно запутывает не искушенного в истории позднего сталинизма читателя. Наиболее четко прослеживается три версии этого дела. Первая версия - официальная, сформулированная в результате реабилитации Вознесенского, Кузнецова и других осужденных по "ленинградскому делу" - в 1954-1957 гг. претерпела серьезную эволюцию. В 1954 г. главными виновниками уничтожения Вознесенского и Кузнецова сделали группу сотрудников госбезопасности во главе с бывшим министром госбезопасности Абакумовым, действовавших по указке Берии. После того как Хрущев в 1957 г. отстранил от власти Молотова, Маленкова и Кагановича, официальная версия изменилась. Теперь главными создателями "ленинградского дела" стали Берия и Маленков, которые боялись усиления позиций Вознесенского и Кузнецова и поэтому раздули до масштабов государственного преступления следующие факты: 1) в январе 1949 г. в Ленинграде провели всероссийскую оптовую ярмарку с участием торговых организаций союзных республик, придав ей тем самым союзный статус и не поставив при этом в известность Москву; 2) первый секретарь ленинградского обкома и горкома Попков скрыл факты голосования против партийного руководства Ленинграда на партконференциях города и области в декабре 1948 г.;

3) тот же Попков в 1948 г. предложил Вознесенскому взять "шефство" над Ленинградом. Берия и Маленков обвинили Вознесенского, Кузнецова, Попкова и др. в стремлении организовать в Ленинграде враждебную антипартийную группу, ставящую своей целью оторвать партийную организацию Ленинграда от Москвы и СССР, сделать Ленинград столицей РСФСР.

Вторая версия исходит от уцелевших обвиняемых по "ленинградскому делу". По мнению бывшего порученца Кузнецова Воинова, глубинные мотивы организаторов этого дела заключались в том, чтобы скрыть от народа "истинных виновников нашего военного поражения 1941 года", а также виновников "перегибов в сельском хозяйстве" и общего "беззакония и произвола". Воинов видит в Вознесенском и Кузнецове чуть ли не открытых противников сталинизма, представителей фронтового поколения, предопределившего, по сути, "феномен ХХ съезда". Наконец, третью версию выдвинули некоторые историки национал-патриотического направления, считающие Вознесенского и Кузнецова лидерами "русской партии" в сталинском окружении. Историк Олег Платонов полагает, что на самом деле "ленинградское дело" было "русским делом", поскольку "посредством его была разгромлена большая часть новых русских кадров, пришедших после войны на замену старым еврейско-космополитическим функционерам".

Все три версии имеют определенную идеологическую подоплеку. Официальная версия, исходящая от лидеров КПСС, подправлялась в зависимости от расстановки сил в высших эшелонах власти. Что касается двух неофициальных версий, то их роднит аберрация сознания. Репрессированным соратникам Кузнецова грезится, что он был антисталинистом, поскольку был кировцем. Однако эта аргументация не выдерживает критики, поскольку строится на популярном в годы перестройки мифе о том, что Киров был антисталинцем. Историки, к примеру, Олег Хлевнюк, уже после перестройки, когда публику подобные мифы перестали интересовать, документально доказал, что Киров был стопроцентным сталинцем, только более мягкого типа, и поэтому все душещипательные сюжеты о его противостоянии Сталину следует признать вымыслом в духе популярного в свое время романа Анатолия Рыбакова "Дети Арбата".

Для Платонова представить Вознесенского и Кузнецова лидерами "русской партии" в Политбюро было необходимо для обоснования своего общего видения сталинского периода нашей истории. Сталин в его изображении является не только главным русским патриотом ХХ века, но и главным противником мирового сионизма, который олицетворяли в сталинском окружении Берия, Маленков и Хрущев. Подробно разбирать эту аргументацию так же хлопотно и долго, как опровергать построения известных математиков от истории Носовского и Фоменко. На это не хватит даже статьи. Укажем лишь на то, что представление о русском, патриотическом характере сталинского правления 40-х гг., основанное на антисемитских проявлениях в кадровой политике аппарата тех лет, иллюзорно. Как быть с отношением Сталина к русской деревне, с его последними экономическими изысканиями, ведущими, по сути, к новому военному коммунизму (на закате жизни вождь вдруг решил, что настала пора установить "прямой продуктообмен" между городом и деревней)? Забываются как-то и гонения на генетику, обрекшие нашу биологию на прозябание. Любование державной риторикой Сталина 40-х гг. заслоняет эти и другие факты, свидетельствующие о том, что он был все же национал-большевиком, а не русским националистом, и хотел ввести тот же коммунизм, но русофильской окраски. На одном из совещаний с преподавателями политэкономии в 1950 г. Сталин сетовал на то, что молодежь плохо знает или совсем не знает Маркса; с ортодоксально марксистских позиций написаны и его последние экономические работы. Вообще причудливое совмещение в Сталине самых различных идеологических веяний - тема слишком серьезная. Представлять его в какой-то одной идеологической ипостаси значит искажать его истинный облик.

Самое интересное то, что две неофициальные версии построены исключительно на умозрительных предположениях, догадках, голословных утверждениях. Между тем "ленинградское дело" до конца никогда не будет распутано не только потому, что Маленков в 1957 г. лично уничтожил большую часть материалов по этому делу, но и потому, что в самих этих документах правда и ложь часто просто неразличимы. В самом деле, если лидеры КПСС дважды меняли свою позицию относительно главных виновников "ленинградского дела", то чего можно ожидать от других его интерпретаторов, не связанных партийной дисциплиной, а теперь и цензурой? Теперь бумага все стерпит.

Тем не менее сопоставление воспоминаний современников, проведение исторических аналогий, анализ конкретной ситуации в высших эшелонах власти конца 40-х гг. позволяют утверждать, что в возникновении "ленинградского дела" были виновны во многом сами его главные фигуранты, нарушившие те правила политической игры, которые тогда существовали во власти. Тот же Кузнецов, насаждавший в Ленинграде культ Кирова и закрывавший глаза на проколы ленинградцев с организацией оптовой ярмарки и другие перечисленные выше факты, демонстрировал не только неосторожность, но и недопустимую для секретаря ЦК времен Сталина глупость.

Культивировать все связанное с Ленинградом было неразумно уже по той простой причине, что Сталин хранил исключительно негативные воспоминания о роли питерской партийной организации во времена руководства ею Зиновьева. Зиновьев и его соратники, борясь со Сталиным за власть, тоже использовали революционный имидж Ленинграда, считали ленинградских большевиков самыми лучшими и достойными коммунистами, к голосу которых следует прислушиваться в первую очередь. Кроме того, накануне ХV съезда ВКП(б) угроза раскола партии для Сталина была очевидна не только из-за того, что зиновьевцы сумели добиться для своего вождя права сделать на съезде содоклад по политическому отчету, с которым должен был выступать сам генсек, но и из-за неожиданного демарша ближайшего в то время сталинского соратника Ворошилова, заявившего о допустимости создания в РСФСР отдельной партийной организации. В этом предложении Сталин усмотрел опасность для центральных партийных органов, авторитет которых российская компартия могла бы подорвать уже самими своими масштабами. Для той системы власти, которая возникла при Сталине, боязнь образования внутри РСФСР компартии была во многом логичной. Политбюро ЦК было высшим органом власти в Советском Союзе потому, что венчало собой жесткую унитарную систему управления страной. Россия была незаслуженно обойдена многими атрибутами суверенитета, но отсутствие в ней своей партии и, следовательно, своего Политбюро было необходимо для эффективного функционирования центральных партийных органов. Появление в Москве двух партийных центров власти - Союза и РСФСР - не только создало бы опасный прецедент для требований о большей самостоятельности, скажем, украинской компартии, но и грозило столкновением амбиций и интересов союзного и российского руководства. На уровне государства противоречия интересов союзных и республиканских ведомств нередко приводили к тупиковым ситуациям. Так, например, препирательства НКВД РСФСР с ОГПУ СССР вокруг распределения контингентов заключенных ГУЛАГа приобрели настолько затяжной и склочный характер, что российский НКВД Сталин приказал "просто закрыть". И вот в конце 40-х гг. Сталин вдруг снова сталкивается не только с сепаратизмом ленинградских партийцев, но и с опасными стремлениями к расширению российского суверенитета. По свидетельству одного из районных председателей исполкома в Ленинграде, Булычева, после войны Кузнецов вместе с председателем Совмина РСФСР Родионовым (расстрелянным по "ленинградскому делу" в один день с Кузнецовым) предложили Сталину перевести российское правительство из Москвы в Ленинград, а сам Ленинград сделать столицей РСФСР. "По секрету говорили, - вспоминал Булычев, - что такое предложение не понравилось Сталину, но он открыто не высказался, промолчал". Такая реакция Сталина уже давала повод сбавить обороты, быть осторожнее. Но Кузнецов "лез на рожон". Если он плохо знал историю партии и сознательно вел дело к тому, чтобы повысить статус не только Ленинграда, но и РСФСР в целом, то это свидетельствует опять же по меньшей мере о его наивности, которая на таких должностях, как секретарь ЦК и начальник Управления кадров ЦК, была просто самоубийственна. Столь же наивны были и его "наезды" на работников МГБ, которых он курировал по распоряжению Сталина. Если верить воспоминаниям очевидцев, утверждавших, что Кузнецов допытывался у гебистов о деле Кирова и в публичных выступлениях перед ними отдавал предпочтение кировским цитатам, то это опять же свидетельствует о самоубийственной политической линии Кузнецова. Здесь уже и дружба домами с министром госбезопасности Абакумовым не могла спасти.

Все-таки Молотов был, наверное, близок к истине, когда говорил о том, что Сталин наметил себе в наследники людей, недостаточно подготовленных для той системы власти, которую он создал. Обеспечив им стремительный карьерный рост, Сталин также подзабыл выдающиеся интриганские способности своей старой гвардии и не увидел того, что здесь Вознесенский и Кузнецов конкуренции ей не составят. Берия и Маленков как по нотам разыграли "ленинградское дело", и Сталин был вынужден сам сказать последнее слово, решившее судьбу его несостоявшихся наследников. Наверное, это был один из самых драматических эпизодов в его политической биографии.

Cергей Константинов

«Ленинградское дело» (дело русских национал-большевиков), процесс над русскими национал-большевиками в рядах коммунистической партии, организованный еврейскими большевиками в борьбе за власть над Русским Народом. Главной целью его было уничтожение «русской партии» в высших эшелонах власти СССР, а также разгром русских патриотов на местах.

Фактически «ленинградское дело» было антирусским, антипатриотическим заговором еврейских большевиков под руководством Берии, Хрущева, Маленкова и Кагановича для того, чтобы изгнать русские кадры, привлеченные Сталиным в государственный аппарат после Великой Отечественной войны.

После войны и вплоть до «ленинградского дела» формирование государственного аппарата шло на русской основе. Рядом со старой сплоченной, преимущественно космополитической руководящей элитой, возникла новая, составленная из молодых людей, хорошо проявивших себя в годы войны. Центром создания кадров нового руководства становятся Совмин Российской Федерации и Ленинградский обком и горком. Душой нового руководящего слоя был Н. А. Вознесенский, председатель Госплана СССР, заместитель председателя Совета Министров СССР, член Политбюро ЦК ВКП(б). Образуется сплоченная группа лиц, куда кроме Вознесенского входили член Оргбюро, секретарь ЦК А. А. Кузнецов, председатель Совета Министров РСФСР М. И. Родионов, кандидат в члены ЦК, первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) П. С. Попков, второй секретарь Ленинградского горкома Я. Ф. Капустин, председатель Ленинградского горисполкома П. Г. Лазутин.

С 1946 по авг. 1948 Ленинградская партийная организация подготовила для России около 800 чел. новых русских руководящих кадров. П. С. Попков стал членом Президиума Верховного Совета СССР, бывший секретарь ЛГК(б) и зампред Ленсовета М. В. Басов - первым заместителем председателя Совмина РСФСР. В ЦК и на «центральную работу» были выдвинуты ленинградцы Т. В. Закржевская, Н. Д. Шумилов, П. Н. Кубаткин. Первыми секретарями обкомов и ЦК республиканских компартий стали М. И. Турко, Н. В. Соловьев, Г. Т. Кедров, А. Д. Вербицкий.

Во время войны наиболее приближенной к Сталину фигурой был Маленков, деливший свою близость к Сталину с А. С. Щербаковым. Второй ряд политиков высшего эшелона составляли Молотов, Берия, Вознесенский, Каганович. В третьем ряду стояли Андреев, Ворошилов, Жданов, Калинин, Микоян, Хрущев. Все они были членами Политбюро и только Маленков, Вознесенский и Берия - кандидатами в члены Политбюро. Как утверждал Молотов, Хрущев, Маленков и Берия во время войны были приятелями.

Сразу же после войны расстановка сил в высших эшелонах власти изменяется в пользу русских. Хотя Берия, Маленков и Вознесенский становятся членами Политбюро, их роль, особенно Маленкова и Берии, падает. Самым близким к Сталину лицом является Жданов, занявший второй место в государстве. Маленкова отправляют работать в Среднюю Азию (и он опасается ареста). Берию отстраняют от курирования органов безопасности и сосредоточивают только на деятельности Комиссии по атомной энергии. На должность министра МГБ вместо ставленника Берии Меркулова по рекомендации Жданова назначается Абакумов, бывший руководитель военной разведки СМЕРШ и находившийся с Берией в конфликтных отношениях. Хрущева понижают в его положении, пересадив с места первого секретаря ЦК Украины на менее значительную должность - председателя Совета Министров этой республики.

В Совете Министров СССР Жданов делает ставку на Вознесенского, а в ЦК - на секретаря ЦК А. А. Кузнецова, ответственного за подбор и расстановку руководящих кадров. Вплоть до смерти Жданова в 1948 такая расстановка сил имела стабильный характер.

Как в средние века национально-освободительная борьбы шла под видом религиозных войн, так и в высших эшелонах власти послевоенной России национально-патриотическое движение Русского Народа осуществлялось чаще всего под видом борьбы за чистоту партийных рядов, за правильный классовый подход. Выдвигая на передний план привычную марксистско-ленинскую фразеологию, оппоненты на самом деле преследовали свои скрытые цели. Как и до войны продолжалась жестокая схватка двух непримиримых сил - русской национально-патриотической и антирусской космополитической. Ни та, ни другая не смели обозначить свои цели открыто.

Имеющиеся в нашем распоряжении материалы позволяют представить реальную расстановку национально-русских и космополитических сил в высших эшелонах власти.

Условно говоря, к «русской партии» в высшем руководстве принадлежали следующие лица: сам Сталин, кандидат в члены Политбюро А. С. Щербаков (умер в 1945), член Политбюро А. А. Жданов, а также выдвинутые Ждановым председатель Госплана Н. А. Вознесенский, секретарь ЦК А. А. Кузнецов и руководители ленинградской партийной организации.

Им противостояла группа влиятельнейших руководителей - члены и кандидаты в члены Политбюро Маленков, Берия, Каганович, Микоян, а также ряд колеблющихся членов Политбюро, женатых на еврейках: Молотов, Андреев, Ворошилов.

В к. 40-х вплоть до смерти Жданова шансы «русской партии» на политическое руководство страной были очень велики. По многим свидетельствам, Сталин, думая о преемниках, хотел видеть на посту Генерального секретаря ЦК сначала Жданова, а после его смерти Кузнецова и на месте председателя Совета Министров СССР - Вознесенского. Сталин все реже появлялся на заседаниях Совета Министров, как правило, назначая председательствовать вместо себя Вознесенского. Конечно, такое предпочтение вызывало у космополитической части руководства чувство тревоги и ненависти к «русской партии».

Смерть Жданова в 1948 резко изменила расстановку сил в высшем эшелоне власти. Фаворитом Сталина, как во время войны, вновь становится Маленков. Вместо отстраненного по ложному доносу Кузнецова ключевой пост секретаря ЦК по подбору и расстановке кадров получает Хрущев. К альянсу Маленков-Хрущев присоединяется и Берия. Объединившись, они становятся самой влиятельной в государственном аппарате силой.

Как позднее вспоминал Каганович, за 2-3 года перед смертью Сталина сложился прочный политический союз Хрущева, Берии и Маленкова. Особенно тесная дружба существовала между Берией и Хрущевым.

К к. 40-х Сталин начал сдавать, часто находился в нервном взвинченном состоянии и, что важнее всего, стал очень подозрителен. Как утверждал Молотов, «впадал в крайности некоторые». Это состояние Сталина было использовано космополитической группировкой в борьбе против «русской партии».

Жданов умер 31 авг. 1948. Еще накануне он чувствовал себя хорошо. Есть данные, что он умер не своей смертью, возможно, отравлен какими-то ядами созданной Берией бактериологической лаборатории. Кроме уже известных нам показаний Тимашук о неправильном лечении, существуют показания прислуги валдайской дачи Жданова, которая незадолго до его смерти пришла к работнику местного исполкома и сказала, что секретаря ЦК «сознательно морят», просила принять меры. Человек этот позвонил в Москву, потом испугался и в ту же ночь, все бросив, уехал, спасая свою жизнь.

Смерть Жданова нарушила хрупкий баланс в расстановке сил. Антирусская группировка в руководстве страной получила преимущество. Лица, входившие в нее, были опытны в аппаратной борьбе, лучше знали поведение и настроение Сталина, а значит и могли им в известном смысле управлять. Берия, Хрущев и Маленков пытаются представить Сталину, что «русские» в составе руководства подготавливают его отстранение от власти. В качестве доказательств Сталину сообщают факты о самостоятельной экономической политике, проводимой российскими организациями (в частности, устройство без уведомления Сталина в янв. 1948 Всероссийской торговой оптовой ярмарки), об искажении итогов выборов в к. дек. 1948 в Ленинградской объединенной партийной организации, фальсификации государственной отчетности, а также о намерениях некоторых руководителей РСФСР создать компартию России (намерения эти не шли дальше разговоров).

На этой основе возникает т. н. «ленинградское дело», которое правильнее было бы назвать «русским делом», ибо посредством него была разгромлена большая часть русских кадров, пришедших после войны на замену старым еврейско-космополитическим функционерам. Многие документы «ленинградского дела» были впоследствии уничтожены Г. М. Маленковым. Поэтому о деталях его приходится судить по косвенным свидетельствам. По всей видимости, дело началось с доноса, подписанного Маленковым и Хрущевым. В 1957, во время заседания июньского пленума ЦК КПСС, Маленков изъял из «ленинградского дела» целый ряд материалов, заявив, что уничтожил их как личные документы. И то, что ему позволили это сделать, говорит о том, что в уничтожении их был заинтересован и Н. С. Хрущев.

На основании указанного доноса в февр. 1949 Политбюро принимает Постановление «Об антипартийных действиях членов ЦК ВКП(б) тт. Родионова М. И. и Попкова П. С.», в котором говорилось, что «их противогосударственные действия явились следствием нездорового, небольшевистского уклона, выражающегося в демагогическом заигрывании с Ленинградской организацией, охаивании ЦК ВКП(б), в попытках представить себя в качестве особых защитников Ленинграда, в попытках создать средостение между ЦК ВКП(б) и Ленинградской организацией и отдалить таким образом Ленинградскую организацию от ЦК ВКП(б)».

Решением Политбюро А. А. Кузнецов, М. И. Родионов и П. С. Попков снимаются со всех постов. Для разборки их дела создается комиссия в составе Маленкова, Хрущева и Шкирятова (человека Берии). Допросы обвиняемых вели не следователи МГБ, а члены партийной комиссии.

Имея целью уничтожить все русские кадры в высшем руководстве, члены партийной комиссии уже на первом этапе «привязывают» к этому делу председателя Госплана СССР Вознесенского.

Как вспоминает Н. К. Байбаков, в качестве компромата против Вознесенского была использована докладная записка председателя Госснаба СССР М. Т. Помазнева о занижении Госпланом СССР, который в то время возглавлял Вознесенский, плана промышленного производства на 1-й квартал 1949. С этого начинается организованная травля Вознесенского.

Назначенный в Госплан на должность уполномоченного ЦК ВКП(б) по кадрам Е. Е. Андреев летом 1949 представил записку об утере Госпланом за период 1944-49 ряда секретных документов. В записке на имя Сталина, составленной Берией, Маленковым и Булганиным, было сказано: «Товарищ Сталин, по Вашему указанию Вознесенского допросили и считаем, что он виновен».

9 сент. председатель Комитета партийного контроля, член комиссии по «ленинградскому делу» представляет Политбюро решение КПК: «Предлагаем исключить Н. А. Вознесенского из членов ЦК ВКП(б) и привлечь его к судебной ответственности».

Сначала Сталин был против ареста Вознесенского и Кузнецова, но Маленков и Берия сумели представить дело так, что арест необходим.

В 1949 проходят массовые аресты руководящих русских кадров в центре и на местах, в т. ч. секретарей обкомов и председателей исполкомов. В Ленинграде, Москве, Крыму, Рязани, Ярославле, Мурманске, Горьком, Таллине, Пскове, Новгороде, Петрозаводске и в др. городах по приказу Маленкова арестовываются люди, преимущественно выдвиженцы Жданова, бывшие в 40-е гг. в руководящем звене Ленинграда, их жены, родственники, друзья или просто сослуживцы. Только в Ленинградской обл. арестовываются св. 2 тыс. чел.

Одним из первых был арестован (а впоследствии убит) первый секретарь Крымского обкома партии Н. В. Соловьев, энергично выступавший против создания на территории Крыма еврейской республики. Арестовывается и подвергается пыткам первый секретарь Ярославского обкома М. И. Турко.

Как впоследствии отмечалось в выводах специальной комиссии, изучившей это дело: «С целью получения вымышленных показаний о существовании в Ленинграде антипартийной группы Г. М. Маленков лично руководил ходом следствия по делу и принимал в допросах непосредственное участие. Ко всем арестованным применялись незаконные методы следствия, мучительные пытки, побои и истязания. Для создания видимости о существовании в Ленинграде антипартийной группировки по указанию Г. М. Маленкова были произведены массовые аресты… Более года арестованных готовили к суду, подвергали грубым издевательствам, зверским истязаниям, угрожали расправиться с семьями, помещали в карцер и т. д. Психологическая обработка усилилась накануне и в ходе самого судебного разбирательства. Подсудимых заставляли учить наизусть протоколы допросов и не отклоняться от заранее составленного сценария судебного фарса».

Антирусская группировка Маленкова-Хрущева-Берии превратила следствие по «ленинградскому делу» в сплошную череду пыток и издевательств над русскими кадрами.

Сразу же после заседания военной коллегии 30 сент. 1950 по показаниям свидетелей «были не расстреляны, а зверски убиты Н. А. Вознесенский, А. А. Кузнецов, П. С. Попков, М. И. Родионов, Я. Ф. Капустин и П. Г. Лазутин.»

Чуть позже были убиты многие другие лица, проходившие по «ленинградскому делу»: Г. Ф. Бадаев, И. С. Харитонов, П. Н. Кубаткин, М. В. Басов, А. Д. Вербицкий, Н. В. Соловьев, А. И. Бурлин, В. И. Иванов, М. Н. Никитин, М. И. Сафонов, П. А. Чурсин, А. Т. Бондаренко. Всего расстреляли около 200 чел., а несколько тыс. приговорили к длительным срокам заключения, а еще тысячи были отстранены от активной деятельности и назначены на низкие должности (среди последних, в частности, пострадал талантливый русский руководитель А. Н. Косыгин, сосланный на работу в текстильную промышленность).

Развязав руки антирусской группе Маленкова-Берии-Хрущева, позволив ей расправиться с ведущими русскими кадрами в руководстве страной, Сталин по сути дела подписал себе смертный приговор, ибо потерял опору для проведения твердой и последовательной национальной русской политики. Являясь главой Русского государства, он обрекал себя на неизбежное одиночество и гибель. Самые способные и энергичные, проверенные войной русские руководители были истреблены; требовались годы, чтобы воссоздать их. Но на это Сталин уже не имел времени.

Олег Платонов

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа

Капустин Яков Федорович

Капустин Яков Федорович (1904, деревня Михеева Тверской губернии - 1.10.1950), партийный деятель. Сын крестьянина. Образование получил в Индустриальном институте (1934). С 1923 чернорабочий на Волховстрое. С 1925 поручный слесаря, клепальщик на заводе "Красный путиловец" (Ленинград). В 1926-28 служил в РККА. Влек. 1927 вступил в ВКП(б). С 1934 старший мастер Кировского завода. В 1935-36 находился на стажировке в Англии, где изучал производство паровых турбин. В 1938-39 секретарь парткома и парторг ЦК ВКП(б) на Кировском заводе. В 1939-40 секретарь Кировского райкома партии (Ленинград).

Попков Петр Сергеевич

Попков Петр Сергеевич (23.1.1903, село Колисеево Владимирской губернии - 1.10.1950), партийный деятель. Сын рабочего. Образование получил в Ленинградском институте инженеров коммунального хозяйства (1937). В 1917-25 работал столяром на заводе "Красный строитель". В сент. 1925 вступил в ВКП(б). С 1925 секретарь Владимирского волостного комитета ВЛКСМ. В 1926-28 зав. столярной мастерской Владимирского горкомхоза. Выдвинулся в ходе массовых арестов партийно-хозяйственного аппарата в 1937-38. В 1937 зав.

КУЗНЕЦОВ Алексей Александрович (1905 - 1950). Советский государственный и партийный деятель, генерал-лейтенант (1943). В 1938-1945 гг. - второй секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б). Официальная биография гласит: «...А. Кузнецов являлся одним из верных, энергичных помощников славного руководителя ленинградских большевиков тов. Жданова. Под руководством А.А. Жданова тов. Кузнецов осуществляет большую работу по выкорчевыванию троцкистско-зиновьевских и бухаринско-рыковских мерзавцев, пробравшихся к руководству в ряде районов Ленинградской области и развернувших свою гнусную вредительскую и шпионскую деятельность.

С неутомимой энергией боролся тов. Кузнецов за разоблачение врагов народа, орудовавших на идеологическом фронте - в Государственном Эрмитаже, в Русском музее, музее Революции и ряде других культурных учреждений» (Ленинградская правда. 1937. 16 января)...

Кузнецов Алексей Александрович

Кузнецов Алексей Александрович (7.2.1905, Боровичи Новгородской губернии - 1.10.1950), партийный деятель, генерал-лейтенант (1943). Сын рабочего. С 1922 рабочий-сортировщик лесопильного завода. В 1924-32 секретарь Ореховского волостного комитета комсомола, инструктор, зав. отделом, секретарь Боровичского и Маловишерского уездных комитетов РКСМ, зав. отделом Нижегородского окружного комитета и секретарь Чудовского райкома ВЛКСМ. В 1925 вступил в ВКП(б). С 1932 инструктор Ленинградского горкома ВКП(б), 2-й секретарь Смольнинского, 1-й секретарь Дзержинского райкомов партии (Ленинград).

Вознесенский Николай Алексеевич (ЛГ.Э, 2013)

Вознесенский Николай Алексеевич (1903-1950) - советский политический и государственный деятель, экономист, член Политбюро ЦК ВКП (б) (1947-1949), доктор экономических наук (1935), академик АН СССР (1943). В 1950 году приговорен к высшей мере наказания по Ленинградскому делу. Через час после вынесения приговора был расстрелян. Реабилитирован в 1954 году. Основные научные труды: «Пятилетний план восстановления и развития народного хозяйства СССР на 1946-1950 гг.» (М., 1946), «Военная экономика СССР в период Отечественной войны» (М., 1947).

В событиях 1949-1950 гг. чаще всего видят противоборство неких кланов в ЦК ВКП(б). Причем, ведущие партийные и советские деятели оказываются у разных авторов то по одну, то по другую сторону «баррикад».

Впервые поднял вопрос о «Ленинградском деле» на июньском Пленуме ЦК КПСС 1953 года Хрущев. Официальной эта версия стала в мае 1954 года: сначала в Постановлении Президиума ЦК КПСС от 3 мая 1954 года, а затем в выступлениях Н.С. Хрущева и генпрокурора Р.А. Руденко на закрытом заседании ленинградского партактива 6-7 мая 1954 года. Было объявлено, что «Ленинградское дело» «сфальсифицировано бывшим министром госбезопасности B.C. Абакумовым и его подручными по указанию врага народа Л.П. Берии». Затем эта версия была подтверждена 25 февраля 1956 года в печально известном Докладе Хрущева на XX съезде КПСС «О культе личности и его последствиях». Своими «откровениями» делились такие деятели, как Волкогонов, Антонов-Авсеенко, Волков, Радзинский, даже Собчак, сравнивший с Вознесенским... себя.

Вот как описывает ленинградское дело известный своими инсинуациями против Сталина Радзинский. «Берия и Маленков тотчас уловили настроение Хозяина. Берия жаждет броситься на Кузнецова, курирующего его ведомства. «Собаки рвутся с поводка»... Наступил конец Вознесенского. Вчерашний «выдающийся экономист» был обвинен в том, что «сознательно занижал цифры плана», что его работники «хитрят с правительством»... В последние дни сентября 1950 года в Ленинграде состоялся процесс по делу Вознесенского, Кузнецова и ленинградских партийцев. Они сознались во всех невероятных преступлениях и были приговорены к смерти. Фантастичен был финал судебного заседания: после оглашения приговора охранники набросили на осужденных белые саваны, взвалили на плечи и понесли к выходу через весь зал. В тот же день все были расстреляны».

Даже патриот Жухрай рисует Сталина загнанным в угол одиночкой, которого окружают враждебные силы. А все остальное советское руководство у него опять-таки поделено на кланы.

Описание осужденных по ленинградскому делу часто несет черты апологетики, которая навеяна в основном мемуарами Никиты Хрущева, Николая Байбакова, Анастаса Микояна и воспоминаниями ленинградцев, работавших под началом Вознесенского и Кузнецова. Хрущев оценивал Вознесенского как человека «умного, резкого, прямого и смелого», Байбаков, долгое время проработавший министром нефтяной промышленности и председателем Госплана СССР, считал Вознесенского «талантливым организатором, тонким психологом экономики».

А вот как описано ленинградское дело в одном из множества нынешних учебников истории: «Лидирующее положение группы Вознесенского - Кузнецова сохранялось вплоть до 1948 г., когда Маленков был «прощен» и вновь избран секретарем ЦК. «Второе пришествие» Маленкова совпадает по времени с отказом от частичной либерализации экономики и возвратом к идеологии форсированных темпов и приоритетов, строительству промышленных гигантов. Для окончательного устранения конкурентов по инициативе Маленкова начинает раскручиваться «ленинградское дело». Усердие, с которым собирался «компромат» на сподвижников Жданова, подогревалось фактором личной мести - Маленков (и не без основания) считал Кузнецова, раскрутившего «дело авиаторов», виновником своей опалы. «Ленинградское дело» пошло по стандартной, хорошо отработанной схеме: выдвигались обвинения и проводились аресты второстепенных фигур, из которых выбивались показания, а уже потом «брали» главных действующих лиц».

Кто же прав? Попробуем и мы проанализировать имеющиеся факты. Для понимания сути ленинградского дела можно выдвинуть несколько версий.

1. Предположим, что излишне подозрительный Сталин тасовал свои кадры и сам инициировал ленинградское дело, чтобы избавиться от быстро набирающих силы соперников. Но Сталин имел тогда огромный авторитет, и никто и не посмел бы его сместить. Более того, существует мнение, что именно сам Сталин выдвигал и Кузнецова и Воскресенского. Эта история имеет две трактовки. Согласно одной из них, на заседании Политбюро в 1947-м Сталин обмолвился: «Время идет, мы стареем. На своем месте вижу Алексея Кузнецова...» По воспоминаниям же А.И. Микояна, однажды на озере Рица Сталин будто бы сказал своим спутникам, что ввиду приближения старости думает о преемниках. Наиболее подходящей кандидатурой на должность Председателя Совета Министров считает Николая Алексеевича Вознесенского, на пост Генерального секретаря ЦК - Алексея Александровича Кузнецова. «Как, не возражаете, товарищи?» - спросил Сталин. Никто не возразил. Интересно, что Кузнецов, бывший плотник, не имел высшего образования. Но именно Кузнецову Сталин в 1946 поручил кураторство над репрессивными органами.
2. Допустим, что Сталин по каким-то причинам боялся оставить Вознесенского и Кузнецова своими наследниками и не стал их спасать от сотоварищей по Политбюро. Другими словами, причиной «ленинградского дела» является борьба кланов внутри высшей партийной номенклатуры - и этот фактор действительно имел место. По мнению Судоплатова, мотивы помощников Сталина, мотивы, заставившие Маленкова, Берию и Хрущева уничтожить ленинградскую группировку, были ясны: усилить свою власть. Они боялись, что молодая ленинградская команда придет на смену Сталину. Сталин боялся не какой-либо оппозиции с их стороны, а того, что они могут крепко наломать дров после его смерти, противопоставляя Ленинград Москве, Россию - Союзу. Но, как думается, корни решения Сталина наказать группу вроде бы перспективных и энергичных руководителей уходят гораздо глубже.
3. Можно думать, что борьба за власть внутри верхушки СССР привела к тому, что обычные прегрешения были немедленно раскручены до размеров государственного преступления. Эта гипотеза имеет право на жизнь, но давайте посмотрим, так ли это.
4. Наконец, существует и последняя гипотеза. Ленинградцев расстреляли по справедливости. Последняя гипотеза, казалось бы, имеет одно очень существенное возражение. Создается впечатление, что именно ради ленинградцев в СССР вновь вводится смертная казнь. До этого, в 1947 году, Указом Президиума Верховного Совета СССР смертная казнь была отменена. Уже в ходе следствия по ленинградскому делу, 12 января 1950 года, происходит восстановление смертной казни по отношению к изменникам Родины, шпионам и подрывникам-диверсантам. И согласно данному указу осужденные были расстреляны. Тем самым был нарушен один из фундаментальных принципов права - «закон обратной силы не имеет». Подобная ситуация повторится в 1960-х годах, когда арестованные по делу о незаконных валютных операциях сначала были приговорены к 15-летнему сроку заключения по измененной ст. 88 УК РСФСР (хотя в момент преступления максимальный срок составлял 10 лет), а через полгода расстреляны по протесту прокурора СССР в соответствии с вновь введенной санкцией. Этот шаг очень не характерен для Сталина, добивавшегося выполнения процессуальных норм. Об этом подробно пишет Мухин. Или же необходимо допустить, что, с точки зрения Сталина, вина ленинградцев была столь велика, что в интересах государства необходимо было их расстрелять. Проверим все эти гипотезы на соответствие реальности.

НАРУШЕНИЯ ПАРТИЙНЫХ НОРМ

А началось все достаточно банально. В январе 1949 года в Центральный Комитет партии поступило анонимное письмо. В нем неизвестный сообщал, что на состоявшейся 25 декабря в Ленинграде объединенной областной и городской партийной конференции были сфальсифицированы результаты голосования. С этого, на первый взгляд, мало примечательного события начинается крупнейшее в послевоенной советской истории судебное дело, вовлекшее в свою орбиту не только руководителей ленинградской партийной организации, но и ряд лиц из ближайшего окружения Сталина.

Проверка полученных сведений их подтвердила. Попков, Капустин и Кузнецов подтасовали партийные протоколы по избранию на ответственные должности на объединенной партконференции города и области 25 декабря 1948 года, когда 23 бюллетеня с голосами «против» были заменены на положительные для руководства.

По мнению П. Судоплатова, следует помнить о менталитете идеалистически настроенных коммунистов в конце 40-х - начале 50-х. В то время самым ужасным преступлением высокопоставленного партийного или государственного деятеля была измена, но не меньшим преступлением была и фальсификация партийных выборов. Дело партии было священным - и в особенности внутрипартийные выборы тайным голосованием, которые считались наиболее эффективным инструментом внутрипартийной демократии.

РАЗБАЗАРИВАНИЕ НАРОДНОГО ДОБРА

Но нарушение партийных норм было лишь надводной частью айсберга. Вторым антинародным преступлением ленинградской группы была организация Всероссийской торговой оптовой ярмарки в январе 1949 года в Ленинграде без специального решения центральных органов. Эту ярмарку Попков и Лазутин устроили в Ленинграде с разрешения Вознесенского. 14 октября 1948 года Бюро Совмина СССР рассмотрело вопрос о разработке мероприятий по реализации остатков товаров народного потребления на сумму 5 миллиардов рублей, скопившихся на складах Министерства торговли СССР. Чуть позже Бюро принимает постановление об организации в декабре того же года межобластных оптовых ярмарок, где указанные остатки должны быть реализованы, и дает разрешение на вывоз. В действительности Совмин РСФСР в лице его председателя Н. И. Родионова проводит в Ленинграде с 10 по 20 января 1949 года Всероссийскую оптовую ярмарку с привлечением торговых организаций союзных республик.

Кузнецов, Родионов и Попков не только не получили разрешения, но и не поставили ЦК и Политбюро в известность о предстоящей ярмарке. Центральный комитет получил извещение о работе ярмарки лишь 13 января 1949 года, то есть когда «отоваривание» (заметьте, вне фондов, и это в условиях плановой экономики) уже происходило в течение трех дней. Совет Министров СССР также не принимал никаких решений по этому поводу и даже не получил извещения: были лишь решения Бюро Совмина СССР, то есть нижестоящего де-юре органа, и, следовательно, речь шла, по меньшей мере, о нарушениях должностной дисциплины, а фактически - о превышении должностных полномочий целой группой высших партийных и государственных работников. Таким образом, речь шла о незаконности проведения оптовой ярмарки с использованием сомнительных закулисных комбинаций, проводимых по линии личных связей с «шефом Ленинграда» Кузнецовым. Организация ярмарки привела к разбазариванию государственных товарных фондов и неоправданным затратам государственных средств на организацию ярмарки и вывоз товаров на национальные окраины страны.

Ленинградцы и Родионов, как формальный лидер России, напрямую вышли на союзные республики. Привлечение союзно-республиканских аппаратов власти и их прямые переговоры с «ленинградцами» создавали опасный прецедент обхода центральных органов в планировании. Но создание каналов снабжения в обход централизованного распределения не самый главный просчет организаторов ярмарки. Устроители ярмарки не смогли реализовать продовольственные товары, свезенные в Ленинград со всей страны, что привело к их порче и астрономическому ущербу в четыре миллиарда рублей. И это в условиях, когда страна только что начала отходить от голода 1947 года. Уже за одно только это люди, совершившие подобный шаг, заслуживают самого серьезного наказания.

РЕАКЦИЯ РУКОВОДСТВА

На Пленуме 28 января 1949 г. Кузнецов был освобожден от обязанностей секретаря ЦК и в феврале 1949 г. назначен секретарем Дальневосточного бюро ЦК ВКП(б), которое существовало лишь на бумаге. 7 марта 1949 г. он был выведен из состава Оргбюро.

Уже 15 февраля 1949 года Политбюро принимает постановление, где квалифицирует всю совокупность фактов как противогосударственные действия названных лиц и непартийные методы, которые «являются выражением антипартийной групповщины, сеют недоверие. .. и способны привести к отрыву Ленинградской организации от партии, от ЦК ВКП(б)».

22 февраля 1949 года состоялся объединенный пленум Ленинградского обкома и горкома партии. На нем с большой речью выступил Маленков. Он заявил, что руководство ленинградской партийной организации знало о фальсификации, но скрыло этот факт от ЦК. Более того, по его словам, обком превратился в опорный пункт для борьбы с Центральным Комитетом, культивирует сепаратистские настроения, стремится к созданию самостоятельной Российской Коммунистической партии.

Пленум исключил из партии председателя счетной комиссии конференции Тихонова, одобрил решение ЦК об отстранении от должности первого секретаря ОК и ГК Попкова, объявил выговор Капустину, наложил ряд партийных взысканий на других лиц, причастных к фальсификации результатов выборов.

ВСПЛЫВАЕТ ШПИОНАЖ

Но на этом дело не окончилось. В материалах ленинградского дела четко прослеживается и шпионский след. В свое время второй секретарь Ленинградского горкома ВКП(6) Яков Капустин, находясь в 1935-1936 годах на стажировке в Англии, где изучал паровые турбины, вступил в интимную связь с англичанкой-переводчицей.

Однажды муж-англичанин, внезапно вернувшийся домой, застал свою жену и Капустина в костюмах Адама и Евы. Разразился скандал, который стал предметом разбирательства партийной организацией советского торгпредства в Лондоне. В то время дело спустили на тормозах. Но летом 1949 года госбезопасность СССР получила достоверную информацию о том, что Капустин в то время был завербован английской разведкой. 23 июля 1949 года Капустин был арестован по обвинению в шпионаже в пользу Англии. Очень быстро Капустин признал факт его вербовки английской разведкой в Лондоне. Конечно, можно фантазировать о пытках, которым подвергли Капустина, но если вспомнить о методах работы английской разведки, то вполне вероятно, что тот случай с неожиданным возвращением мужа был специально организован. Пока материалы дела не опубликованы (да и будут ли они когда-нибудь опубликованы), очень трудно судить, был ли Капустин завербован или нет. По крайней мере Абакумов не сомневался в этом. В донесении от 1 августа 1949 года Абакумов написал Сталину: «...есть ВЕСКИЕ (выделено мной. - Авт.) основания считать Капустина агентом Британской разведки...»

4 августа Капустин называет фамилии еще двух участников заговора. Затем Капустин признал, что в Ленинграде сложилась антисоветская, антипартийная группа во главе с членом Политбюро ЦК ВКП(б), заместителем Председателя Совета Министров СССР Вознесенским, секретарем ЦК ВКП(б) Кузнецовым, которому поручено по линии ЦК наблюдение за органами государственной безопасности, председателем Совета Министров РСФСР Родионовым и первым секретарем Ленинградского обкома и горкома партии Попковым. Что в эту группу помимо него, Капустина, входили второй секретарь Ленинградского обкома и горкома партии Турко, председатель Ленгорисполкома Лазутин, заведующая орготделом Ленинградского обкома партии Закржевская. Как оказалось, всего с этой группой в той или иной степени были связаны более 75 человек из среды ленинградского партийного актива.

Не забудем, что международная обстановка в то время была очень серьезной. Были выявлены шпионы, работавшие совершенно неприкрыто в руководстве Югославии, начались процессы по делам об измене Родины и шпионаже в Болгарии и Венгрии.

ГРУППОВЩИНА

Госбезопасность продолжала расследование и обнаружила еще немало удивительных для того времени фактов. Одни из них были найдены в Музее обороны Ленинграда. Напомню, что музей был торжественно открыт в Соляном городке у Фонтанки в мае 1946 года. Создавать его начали еще во время блокады, сперва сделали выставку, потом ее превратили в постоянный музей. Анфилады залов бывшей в 1870 году Всероссийской промышленной выставки заполнили прославленные самолеты Ленинградского фронта, подлинные дневники блокадников, трофеи, диорамы, военные карты, картины блокадных художников, скульптуры, макеты городских укреплений, блокадных квартир, хлебозаводов... Всего тридцать семь тысяч экспонатов, или, как говорят, единиц хранения. Музей обороны преподносил блокаду как героическую эпопею, как подвиг ленинградцев, жителей города и воинов Ленфронта, руководимых партией Ленина - Сталина.

Но больше всего выпячивалась роль «ленинградских руководителей». Портреты руководителей Ленинграда в годы блокады, того же Попкова, Кузнецова, Капустина и других, преобладали в экспозиции. Портрет секретаря Ленинградского обкома Попкова был равен по величине портрету Сталина.

Роль ЦК партии в спасении Ленинграда по сути замалчивалась. Совершенно игнорировались и факты о том, что Ленинград был абсолютно не готов к блокаде. Это стало причиной гибели почти половины его населения. И Кузнецов, как главный организатор обороны города, в числе других представителей высшего партсостава несет свою долю ответственности за это. В довершение всего в музее нашли оружие. Апофеозом розыскных мероприятий стало обнаружение и изъятие пороха, зарытого в оружейной мастерской. Это теперь можно рассуждать, что мол «ничего удивительного в том, что он (порох. - Авт.) попал в музей, нет - экспонаты привозили порой с фронта «горяченькими». Порох, конечно, следовало передать специалистам или сжечь, но какой-то умник зарыл его в оружейной мастерской. А в те трудные годы везде виделась диверсия.

По мере расследования стала вырисовываться очень интересная картина. Оказалось, что негласно в стране формировалась своеобразная ленинградская мафия. Пробившись во власть, выходцы из Ленинграда тянули за собой знакомых, сослуживцев и земляков и расставляли их на ключевых государственных и партийных постах. Так, Кузнецов в 1945 году выдвинул Попова, бывшего директора авиазавода, секретарем Московской парторганизации, и Попов стал членом Оргбюро ЦК и секретарем ЦК ВКП (6) одновременно. Все главные фигуранты «ленинградского дела», кроме Родионова, имели прочные связи с Ленинградом. Еще летом 1948 года партийная организация города Ленинграда и области в лице ее руководителя П. С. Попкова обратилась к первому заместителю Председателя Совета Министров СССР, члену Политбюро ЦК ВКП(6) Н. А. Вознесенскому с предложением взять «шефство» над Ленинградом (Петербургом) (обратите внимание на последнее название в скобках. - Авт.). Вознесенский ответил отказом, однако не доложил в Политбюро об инциденте. Как оказалось, подобные разговоры велись также с А. А. Кузнецовым, членом Оргбюро, секретарем ЦК по кадрам. Таким образом, негласно формировалась малая спаянная внутрипартийная группа, члены которой открыто поддерживали друг друга и имели явных лидеров в верхах. Это сейчас стало нормальной практикой тащить за собой в верха своих знакомых и земляков. Один Путин вон сколько их натаскал. А в те трудные годы Сталин жестоко боролся с проявлениями групповщины и кумовства.

Когда Жданов в 1948 году умер, Попов потребовал, чтобы министры, как члены партии, подчинялись ему, как главе Московского комитета партии. Маленков, стремясь убрать Попова, интерпретировал это его требование как свидетельство заговора и появления независимого центра власти в Московской парторганизации. Конечно, можно оспорить эту оценку, но Маленков был не одинок. Мнение Маленкова было поддержано министрами, которые жаловались Сталину, что Попов постоянно вмешивался в их работу. По сути, Жданов и Кузнецов осуществляли двойной контроль над членами правительства: через Попова и через Центральный Комитет (нечто подобное пытался сделать Ельцин, став секретарем Московского комитета партии. В этом одна из причин его конфликта с аппаратом ЦК). Такие вещи в те годы вполне могли быть интерпретированы как попытка раскола компартии с помощью организации оппозиционного центра в Ленинграде.

Вот выдержка из письма Политбюро членам ЦК ВКП(б): «В настоящее время можно считать установленным, что в верхушке бывшего ленинградского руководства уже длительное время сложилась враждебная партии группа, в которую входили Кузнецов А., Попков, Капустин, Соловьев, Вербицкий, Лазуткин. В начале войны и особенно во время блокады Ленинграда группа Кузнецова, перетрусив и окончательно растерявшись перед сложившимися трудностями, не верила в возможность победы над немцами. Группа Кузнецова вынашивала замыслы овладения руководящими постами в партии и государстве. Во вражеской группе Кузнецова неоднократно обсуждался и подготовлялся вопрос о переносе столицы РСФСР из Москвы в Ленинград».

Вполне возможно, что эту группу еще в 1938 г. начал сколачивать член Политбюро Жданов, планировавшийся Сталиным на должность Генерального секретаря, если он, Сталин, вдруг уйдет в отставку по состоянию здоровья, и неожиданно умерший в 1948 году. На это указывает следующий факт. Когда Жданов умер, в стране и руководстве вроде как сразу же и забыли, что был такой «ближайший соратник» Сталина. Постановление Совета Министров СССР «Об увековечении памяти А.А. Жданова» появилось лишь 23 октября - почти через два месяца - и... практически не реализовывалось. Ни памятников «в Москве и Ленинграде», ни издания (в 1949-1951 гг.) «трудов» Жданова, ни порученной Институту Маркса-Энгельса-Ленина книги с его официальной биографией. Одни переименования городов, районов, улиц, заводов - но это дело по сталинским временам нехитрое и одномоментное.

Жданов был одним из организаторов августовской (1948) сессии ВАСХНИЛ. В докладной записке на имя Сталина от 10 июля 1948 г. им были сформулированы те предложения, которые легли в основу решения сессии и положили начало травле большой группы ученых-биологов. Людвигов, начальник секретариата Берии в Совете Министров, рассказывал Судоплатову, как Жданов использовал эту ситуацию, чтобы усилить свое влияние в научных кругах. Он не был сторонником свободы научной деятельности, его не интересовали собственно научные вопросы - его скорее волновало расширение своего влияния. Выступления ученых против Лысенко помогали Жданову назначать своих людей на посты, контролирующие науку и промышленность.

Скорее всего, именно перевод Кузнецова в Москву привел к консолидации в верхнем эшелоне власти ленинградской группы, в которую вошли секретарь ЦК Жданов, председатель Госплана Вознесенский, первый секретарь Ленинградского обкома партии Попков и примыкавший к ним председатель Совета Министров РСФСР Родионов.
Став секретарем ЦК, курирующим органы Государственной безопасности, Алексей Кузнецов использовал свои возможности и для укрепления позиций в медицинской сфере. С подачи Кузнецова лечебно-санитарное управление Кремля возглавил его ставленник доктор Егоров, впоследствии один из фигурантов «Дела врачей». Более того, через Егорова сам Кузнецов, а через Кузнецова - Жданов пытались контролировать не только процесс лечения кремлевский вождей, но и их охрану и жизнеобеспечение.

Пытались «ленинградцы» вмешиваться и в оперативную работу органов госбезопасности. Так, Кузнецов в обход министра Абакумова пытался вызывать к себе в ЦК на отчет руководителей различных подразделений, инспирировать пересмотр старых дел (в том числе убийства Кирова) и непосредственно через партком МГБ влиять на кадровую политику. Чем бы кончилось противостояние «ленинградцев» и «старой гвардии», неизвестно, но летом 1948 года у Жданова начались проблемы с сердцем, и он был отправлен лечиться на Валдай. Там ему стало плохо, и на валдайскую дачу прибыли бывшие соратники Жданова по Ленинграду Кузнецов и Вознесенский, и группа кремлевских врачей. Спасти высокопоставленного пациента не удалось, а впоследствии стало ясно, что смерть Жданова наступила из-за неправильного лечения. Разумеется, речь шла не о злом умысле, а о врачебной ошибке, от которой никто не застрахован.

Однако проводить расследование гибели Жданова по горячим следам не стали. По согласованию с Кузнецовым доктор Егоров дал заключение, что лечение было правильным. Исходил он при этом из своих корпоративных и карьерных интересов, поскольку иначе и он сам, и Кузнецов потеряли бы свои посты, а возможно, и больше.

13 августа 1949 Кузнецов был арестован в кабинете Г.М. Маленкова. В этот же день на квартире Кузнецова произвели обыск. В обвинительном заключении на прошедшем в 1950 году суде говорилось, что Кузнецов - «обманным путем пробравшись в ЦК ВКП(б)... повсюду насаждал своих людей - от Белоруссии до Дальнего Востока и от Севера до Крыма». Родионов, например, предлагал не только создать Компартию Российской Федерации, но и учредить собственный российский гимн и флаг - традиционный триколор, но с серпом и молотом. Поэтому намерения сделать более самостоятельной в рамках СССР Российскую Федерацию, поднять роль Ленинграда и Ленинградской области, передав «северной столице» некоторые функции центральной власти, а в будущем сделав даже столицей РСФСР, были налицо. Причем повышение статуса Российской Федерации мыслилось ими не как возрождение подлинных принципов федерализма, а как средство укрепления позиций своего домена - Ленинграда.

На том же суде были вскрыты факты «демагогического заигрывания с Ленинградской организацией, охаивание ЦК ВКП(6))... в попытках представить себя в качестве особых защитников интересов Ленинграда, в попытках создать средостение между ЦК ВКП(б) и Ленинградской организацией и отдалить таким образом организацию от ЦК ВКП(6)». Попков и Капустин публично, до суда и ареста, признали, что их деятельность не укладывалась в партийные нормы и носила, таким образом, антипартийный характер.

НАРУШЕНИЯ ПЛАНОВОЙ ДИСЦИПЛИНЫ

Но и это еще оказалось не все. В Совет Министров СССР (а его председателем был Сталин) поступила докладная записка заместителя председателя Госснаба М.Т. Помазнева о занижении Госпланом СССР (председатель Н. А. Вознесенский) контрольных цифр плана промышленного производства СССР на I квартал 1949 года.

В Госплан была направлена комиссия ЦК, которая провела проверку деятельности Госплана в период его руководства Вознесенским и обнаружила, что при активном участии Вознесенского и Родионова планирование и распределение материальных фондов проводилось на основе личных предпочтений в ущерб интересам государства. Другими словами, используя свои административные возможности в Госплане, Вознесенский активно сколачивал группу своих протеже, которым облегчалась карьера.

Вопрос рассматривался на заседании Совета Министров. Сталин назвал подобные факты следующим образом: «Попытка подогнать цифры под то или иное предвзятое мнение есть преступление уголовного характера». В результате появилась протокольная запись: «Тов. Вознесенский неудовлетворительно руководит Госпланом, не проявляет обязательной, особенно для члена Политбюро, партийности в руководстве Госпланом и в защите директив правительства в области планирования, неправильно воспитывает работников Госплана, вследствие чего в Госплане культивировались непартийные нравы, имели место антигосударственные действия, факты обмана правительства, преступные факты по подгону цифр и, наконец, факты, которые свидетельствуют о том, что руководящие работники Госплана хитрят с правительством».

Вознесенскому инкриминировали «обман государства», или, выражаясь современным языком, очковтирательство. Стремясь облегчить себе жизнь, Вознесенский умышленно занизил план промышленного производства с тем, чтобы позднее рапортовать руководству о его перевыполнении. Такие действия вызвали у Сталина крайнее возмущение. Госплан, не раз повторял он, - это генеральный штаб экономики, который должен быть абсолютно объективным и честным, иначе порядка в стране не навести.

По мнению О. Петровой, нужно помнить, «что существовала практика курирования Председателем Совета Министров и каждым из его заместителей ряда министерств, это распределение оформлялось официальным документом - Постановлением Совета Министров СССР. Заместитель Председателя не только имел властные полномочия в наблюдаемых министерствах, но и отвечал перед Правительством и Политбюро за их работу. Вознесенский курировал министерства авиационной промышленности, тяжелого машиностроения, автомобильной промышленности, станкостроения, судостроения, финансов, строительства военных и военно-морских предприятий, а также Госбанк, Главное управление государственных материальных резервов, Главное управление трудовых резервов и Комитет по учету и распределению рабочей силы. «Своим» министерствам план занижался, а «не своим», например, нефтяной промышленности и МВД - завышался. Важно, что, изменяя план, группа Вознесенского в Госплане нарушала НАТУРАЛЬНЫЕ ПРОПОРЦИИ в народном хозяйстве, т.е. вела к дефициту одних продуктов и «избытку» других. Делалось ли это сознательно, с целью разбалансирования всего хозяйства, или же «просто» для «облегчения жизни» «своим» - вопрос второстепенный. Первостепенно то, что получилось на практике. Современным сторонникам Вознесенского придется признать, что либо Вознесенский СОЗНАТЕЛЬНО ВРЕДИЛ, либо он был АБСОЛЮТНО НЕКОМПЕТЕНТЕН и, будучи председателем Госплана, не знал основных законов планового хозяйства.

Так как Вознесенский окончил Институт Красной профессуры, был доктором экономических наук и даже действительным членом Академии наук СССР, написал ряд статей и книгу «Военная экономика СССР в годы Отечественной войны», вариант с абсолютной некомпетентностью кажется маловероятным. Однако и на «изощренного вредителя» Вознесенский не тянет, поскольку систематическое занижение плана именно «своим» министерствам - признак скорее банального кумовства, чем целенаправленной деятельности.

Характерно, что, несмотря на доказанность вреда от деятельности Вознесенского и его ставленников в Госплане, никого сразу не арестовали. Вознесенский был лишь снят с должности и отправлен в отпуск.

Замечу, что после замены Вознесенского в плановых органах была установлена строгая плановая дисциплина. Планы были сбалансированы и основывались на натуральных показателях, учете денег и использовании кредитов. Число натуральных плановых показателей увеличилось с 4744 в 1940 г. до 9490 в 1953 г.

ПРЕСТУПНАЯ ХАЛАТНОСТЬ

Но и это оказалось не все. В Госплане СССР, которым руководил Вознесенский, за период с 1944 по 1949 год было утрачено значительное количество документов, составляющих государственную тайну СССР. Оказалось, что виноват Вознесенский. Судя по отсутствию комментариев на сей счет из комиссии по реабилитации так называемых жертв репрессий, возглавлявшейся Яковлевым, косвенно можно сделать вывод о серьезности пропажи документов.

Вот что пишет о пропаже О. Петрова: «В Записке о пропаже секретных документов в Госплане СССР от 22 августа 1949 г. приведен длинный перечень пропавших документов. Мы приведем лишь очень немногие из них и суммарные показатели:

Отсутствие надлежащего порядка в обращении с документами привело к тому, что в Госплане за 5 лет недосчитывалось 236 секретных и совершенно секретных документов, кроме того, 9 секретных документов пропали в секретариате Вознесенского.

В числе документов, утраченных в 1944-1949 гг., значатся:

Государственный план восстановления и развития народного хозяйства на 1945 г. (план капитальных работ), № 18104, на 209 листах.

О расчетах нефтеперевозок на 1945 г., № 128, на 3 листах. В документе приводятся данные о пропускной способности нефтепроводов и об объеме перевозок железнодорожным, морским и речным транспортом.

Перспективный план восстановления народного хозяйства в освобожденных районах СССР, № 1521, одна книга.

О пятилетнем техническом плане на 1946-1950 гг., № 7218, на 114 листах.

Об организации производства радиолокационных станций, № 4103; на 6 листах.

Записка о плане восстановления железнодорожного транспорта в 1946-1950 г., № 7576, на 4 листах.

О покупке в США за наличный расчет оборудования, недопоставленного американцами, № 557, на 15 листах.

Письмо и проект распоряжения об организации производства корпусов морского снаряда 152 мм на бывшей немецкой судоверфи в Шихау, № 11736, на 6 листах.

Перечень вопросов, составляющих государственную тайну и подлежащих засекречиванию в аппаратах уполномоченных Госплана СССР, № 3134, экз. № 2.

Инструкция по ведению секретной и совершенно секретной переписки работниками Госплана, № 3132, экз. № 17.

Заключение по предложениям производственных отделов Госплана об увеличении лимита капитальных работ и объема строительно-монтажных работ на 1947 г., № 6439, на 10 листах. В документе приведено общее количество предприятий, занятых производством средств радиолокационной техники.

Записка о состоянии демонтажа, вывоза и использования оборудования и материалов с немецких и японских предприятий, № 3072, на 4 листах.

Справка о дефицитах по важнейшим материальным балансам, в том числе по цветным металлам, авиационному бензину и маслам, № 6505, на 4 листах.

Ни один из сотрудников, виновных в утрате государственных документов, не был привлечен к суду, как этого требовал закон. Абсолютное большинство виновных не понесло никакого наказания, даже в административном порядке.

Уничтожение секретных документов производилось в Госплане без соблюдения установленных правил. В 1944 г. начальник 3-го отделения секретного отдела Бесчастнов с группой сотрудников составил акт об уничтожении большого количества документов, при этом 33 документа, числящихся по акту уничтоженными, оставил у себя и бесконтрольно хранил до конца 1946 г. Среди эти документов имелись: пятилетний план восстановления и развития народного хозяйства СССР на 1946-1950 гг.; пятилетний план восстановления и развития железнодорожного транспорта на 1946-1950 гг.; материалы по балансу и распределению фондов электроэнергии, твердого и жидкого топлива, черных и цветных металлов на II кв. 1946 г., данные о накоплении в госрезерве нефтепродуктов и другие.

Руководство Госплана не провело никакого расследования этого преступного дела и ограничилось объявлением Бесчастнову выговора. Более того, Бесчастнов позже был выдвинут на должность зам. начальника секретного отдела».

Более года шло следствие. Бывший замначальника Следственной части по особо важным делам МГБ полковник Владимир Комаров, арестованный вместе с Абакумовым, на допросе рассказал, как это было: «В Ленинград поехал я и еще десять следователей... Перед отъездом в Ленинград Абакумов меня строго предупредил, чтобы на суде не было упомянуто имя Жданова. «Головой отвечаешь», - сказал он». Но все прошло как надо. Имя канонизированного к тому времени Жданова на процессе не прозвучало.

26 сентября обвинительное заключение официально утвердил Главный военный прокурор А.П.Вавилов. Судебный процесс решено было проводить в Ленинграде. 29 сентября 1950 года в помещении окружного Дома офицеров на Литейном проспекте открылась выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР. В состав коллегии вошли три генерал-майора юстиции под председательством И.Р. Муталевича.

Глубокой ночью 1 октября 1950 года в 0 часов 59 минут суд приступил к оглашению приговоров. С председательского кресла поднимается генерал-майор юстиции Матулевич: «...Кузнецов, Попков, Вознесенский, Капустин, Лазутин, Родионов, Турко, Закржевская, Михеев признаны виновными в том, что, объединившись в 1938 году в антисоветскую группу, проводили подрывную деятельность в партии, направленную на отрыв Ленинградской партийной организации от ЦК ВКП(б) с целью превратить ее в опору для борьбы с партией и ее ЦК... Для этого пытались возбуждать недовольство среди коммунистов ленинградской организации мероприятиями ЦК ВКП(6), распространяя клеветнические утверждения, высказывали изменнические замыслы... А также разбазаривали государственные средства. Как видно из материалов дела, все обвиняемые на предварительном следствии и на судебном заседании вину свою признали полностью».

Военная коллегия Верховного суда СССР квалифицировала деяния осужденных по самым тяжким составам УК РСФСР - ст. 58 1а (измена родине), ст. 58-7 (вредительство), ст. 58-11 (участие в контрреволюционной организации). А.А.Кузнецов, Н.А.Вознесенский, П.Е.Попков,П.Г.Лазутин, М.И.Родионов и Я.Ф.Капустин были приговорены к высшей мере наказания - расстрелу. И.М.Турко получил пятнадцать лет лишения свободы, Т.В.Закржевская и Ф.Е.Михеев - по десять. Приговор был окончательный и обжалованию не подлежал.

Первого октября 1950 года были расстреляны Н. А. Вознесенский, А. А. Кузнецов, П. С. Попков, М. И. Родионов, Я. Ф. Капустин и П. Г. Лазутин. Следующие смертные казни происходили в 1951 и 1952 годах. Расстреляли М. А. Вознесенскую (сестру Вознесенского), Бадаева, И. С. Харитонова, П. И. Левина, П. Н. Кубаткина... Глава ленинградского МГБ генерал Кубаткин был репрессирован и расстрелян после закрытого суда.

Всего по «ленинградскому делу» было осуждено более 2 тысяч представителей ленинградской номенклатуры, из которых около 200 человек расстреляли.

«РЕАБИЛИТАЦИЯ»

После смерти Сталина и Берии уже 30 апреля 1954 года Верховный суд СССР полностью реабилитировал обвиняемых по ленинградскому делу. (Однако только в 1988 г. Кузнецов и Вознесенский были восстановлены в партии.) А еще несколько месяцев спустя перед судом предстали следователи по этому делу - министр государственной безопасности генерал-полковник B.C. Абакумов, начальник следственной части по особо важным делам генерал-майор А.Г.Леонов, его заместители полковники М.Т. Лихачев и В.И. Комаров, которые вели «ленинградское дело». Военная коллегия Верховного суда СССР признала их виновными и приговорила к высшей мере наказания. Характерно, что «Ленинградское дело» - единственное, по которому были расстреляны практически все следователи. Суд проходил с большой шумихой в Ленинградском Доме офицеров.

Очень странным является тот факт, что до сих пор документы «ленинградского дела» опубликованы лишь частично. Комиссия по реабилитации под руководством небезызвестного «коммунистического академика» А. Н. Яковлева не решилась обнародовать доводы обвинения, указав только, что здесь «МГБ осуществило фабрикацию ряда материалов». Без предъявления стенограмм заседания, конечно, нельзя опираться на мнение столь одиозной личности.

Между тем, приведенные выше материалы убедительно доказывают, что члены ленинградской группы совершили тяжкие преступления против СССР. Сталин вел жесткую борьбу против нарушений плановой дисциплины и искажений отчетности, против халатности, групповщины и разделения СССР по национальному признаку. Именно этим объясняются жесткие приговоры членам так называемой ленинградской группы.

НОВАЯ ВОЛНА РЕПРЕССИЙ

После смерти А. Жданова, последовавшей в августе 1948 г., положение близких к нему людей стало особенно уязвимым. Г. Маленков, используя патологическую подозрительность к любым проявлениям самостоятельности и инициативы, выступил одним из главных организаторов "Ленинградского дела". Он стремился доказать, что в Ленинграде существует организованная группа руководителей, вставшая на путь закулисных комбинаций, направленных против центрального руководства. Уже 15 февраля 1949 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о снятии со своих постов А. А. Кузнецова, М. И. Родионова (председателя Совмина РСФСР) и П. С. Попкова (первого секретаря Ленинградского обкома и горкома ВКП(б)). В 1949-1951 гг. в Ленинграде и области было подвергнуто репрессиям свыше 2000 ответственных работников.

Попкову и другим ленинградским руководителям вменялось в вину стремление создать по образцу других союзных республик компартию России со штаб-квартирой в Ленинграде, а также перевести в город на Неве правительство РСФСР. Одной из особенностей "Ленинградского дела" стало то, что гонениям подверглись не только партийные функционеры, а также советские, комсомольские, профсоюзные лидеры и члены их семей.

Проходили чистки в вузах города, в ходе которых лишились работы многие известные ученые. Сотни названий книг и брошюр были запрещены и изъяты из библиотек.

С 29 сентября по 1 октября 1950 г. в здании Ленинградского окружного Дома офицеров состоялся судебный процесс над первой группой обвиняемых по этому "делу". 1 октября приговор был оглашен, и в тот же день оказались расстреляны А. А. Кузнецов, М. И. Родионов, Н. А. Вознесенский, П. С. Попков, Я. Ф. Капустин и П. Г. Лазутин.

Список жертв "Ленинградского дела" продолжал увеличиваться. В конце октября 1950 г. были расстреляны А. А. Вознесенский – министр просвещения РСФСР, бывший ректор ЛГУ военных лет; М. А. Вознесенская – первый секретарь Куйбышевского райкома ВКП(б) Ленинграда; Н. В. Соловьев – первый секретарь Крымского обкома ВКП(б), ранее председатель исполкома Ленинградского областного Совета; Г. Ф. Бадаев – второй секретарь Ленинградского обкома ВКП(б); А. А. Бубнов – секретарь Ленгорисполкома и другие руководители. Аресты и судебные процессы продолжались и в 1951-1952 гг. Общее количество погибших по "Ленинградскому делу" составило около 30 человек. Реабилитация осужденных началась уже после смерти Сталина.

"Ленинградское дело" стало своего рода репетицией перед планировавшейся серией новых процессов. В начале июля 1951 г. ЦК ВКП(б) получил заявление старшего следователя по особо важным делам МГБ СССР подполковника М. Д. Рюмина, в котором он "сигнализировал" о неблагополучном положении дел в Министерстве и обвинял в этом своего непосредственного начальника министра госбезопасности В. С. Абакумова. Данное обстоятельство устраивало Берию и Маленкова, которые летом 1951 г. возглавили специальную комиссию ЦК по расследованию деятельности Абакумова и сделали все возможное, чтобы устранить его с занимаемого поста. Бывший глава МГБ был исключен из партии и взят под стражу. Развернулась новая кампания по выявлению "врагов".

В конце 1951 - начале 1952 г. Сталиным было инспирировано "разоблачение" в Грузии так называемой мингрельской националистической организации. Даже Берия в этих условиях не мог не почувствовать угрозы своему положению, имея основания полагать, что следующей жертвой диктатора может стать он сам.

И.С. Ратьковский, М.В. Ходяков. История Советской России

СПИСОК АРЕСТОВАНЫХ

Совершенно секретно

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ ВКП(б) товарищу СТАЛИНУ И. В.

При этом представляю список на остальных арестованных по ленинградскому делу.

МГБ СССР считает необходимым осудить Военной Коллегией Верховного Суда СССР в обычном порядке, без участия сторон, в Лефортовской тюрьме, с рассмотрением дел на каждого обвиняемого в отдельности:

Первое. - Обвиняемых, перечисленных в прилагаемом списке с 1 по 19 номер включительно: СОЛОВЬЕВА, ВЕРБИЦКОГО, ЛЕВИНА, БАДАЕВА, ВОЗНЕСЕНСКОГО, КУБАТКИНА, ВОЗНЕСЕНСКУЮ, БОНДАРЕНКО, ХАРИТОНОВА, БУРИЛИНА, БАСОВА, НИКИТИНА, ТАЛЮШ, САФОНОВА, ГАЛКИНА, ИВАНОВА, БУБНОВА, ПЕТРОВСКОГО, ЧУРСИНА, - к смертной казни - расстрелу, без права обжалования, помилования и с приведением приговора суда в исполнение немедленно.

Второе. - С 20 по 32 номер списка включительно: ГРИГОРЬЕВА, КОЛОБАШКИНА, СИНЦОВА, БУМАГИНА, БОЯР, КЛЕМЕНЧУК, КУЗЬМЕНКО, ТАИРОВА, ШУМИЛОВА, НИКАНОРОВА, ХОВАНОВА, РАКОВА и БЕЛОПОЛЬСКОГО, - к 25 годам заключения в тюрьму каждого.

Третье. - С 33 по 38 номер списка: ТИХОНОВА, ПАВЛОВА, ЛИЗУНОВА, ПОДГОРСКОГО, ВЕДЕРНИКОВА и СКРИПЧЕНКО, - на 15 лет заключения в особый лагерь каждого.

Прошу Вашего разрешения.

В. Абакумов АБАКУМОВ.

БОРЬБА ЗА ВЛАСТЬ В ОКРУЖЕНИИ СТАЛИНА

После смерти Жданова на некоторое время сохранялось влияние группы во главе с Н.А.Вознесенским. Одновременно усиливается борьба между ними и группой Маленкова-Берии. Как отмечается в официальных материалах Комиссии Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30-40 и начала 50-х гг. "Сталин в частных беседах высказывал предположения о том, что в качестве своего преемника по партийной линии он видел секретаря ЦК, члена Оргбюро А.А.Кузнецова. а по государственной линии - члена Политбюро, заместителя Председателя Совета Министров СССР Н.А.Вознесенского".

Конфликт между Кузнецовым и Маленковым вспыхнул еще в 1946 г. Кузнецов был одним из исполнителей "дела авиаторов" и, как вспоминали позже сотрудники аппарата ЦК ВКП (б) "т.Кузнецов вскрыл целый ряд недостатков, допущенных Маленковым в руководстве управлением кадров и Министерством авиационной промышленности, и подвергал их заслуженной критике на собраниях аппарата ЦК ВКП(б)".

В июле 1948 г. Маленков вновь избирается секретарем ЦК. Борьба между старым и новым начальниками Управления кадров ЦК вступает в новую фазу. Внешним и явно надуманным поводом для преследования так называемой "ленинградской антипартийной группы" стало обвинение А.А.Кузнецова, председателя Совмина РСФСР М.И.Родионова и первого секретаря Ленинградского обкома и горкома П.С.Попкова в проведении в Ленинграде Всероссийской оптовой ярмарки. Обвинение было необоснованным, так как Бюро Совмина СССР под председательством Г.М.Маленкова дважды принимало решение о проведении оптовых ярмарок для распродажи товарных излишков дважды - 14 октября и 11 ноября 1948 г. Более серьезной причиной, по нашему мнению, стало обвинение во фракционности, запрещенной в партии еще на 10 сьезде и свирепо преследовавшейся Сталиным.

В феврале 1949 г. в Ленинград был послан Маленков. Под борьбу группировок за власть подводилась идейная основа, устанавливалась преемственность с политическими процессами десятилетней давности. Остальное оставалось делом палаческой техники. В результате арестов удалось выбить показания, что второй секретарь Ленинградского горкома Я.Ф.Капустин, активный участник обороны города в годы войны является "английским шпионом". Ему припомнили, что в 1935 г. он проходил длительную стажировку в Англии, в Манчестере, на заводах Метрополитен-Виккер, что он пользовался на заводе уважением и доверием, что у него был роман с его учительницей английского языка, предлагавшей ему остаться в Англии, и все эти факты "заслуживают особого внимания, как сигнал возможной (курсив наш. Авт.) обработки Капустина английской разведкой".

Другого обвиняемого - бывшего председателя Ленинградского облисполкома, назначенного первым секретарем Крымского обкома ВКП(б) Н.В.Соловьева объявили "махровым великодержавным шовинистом" за предложение создать Бюро ЦК по РСФСР, образовать Компартию РСФСР. Его обвиняли также в том, что, "находясь на работе в Крыму, делал резкие вражеские выпады против главы Советского государства".

13 августа 1949 г. при выходе из кабинета Г.М.Маленкова без санкции прокурора были арестованы А.А.Кузнецов, П.С.Попков, М.И.Родионов, председатель Ленинградского исполкома горсовета П.Г.Лазутин и бывший председатель Ленинградского облисполкома Н.В.Соловьев.

Параллельно с этим шел поиск компромата против Н.А.Вознесенского.

Непосредственную работу по дискредитации Н.А.Вознесенского осуществлял председатель Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) М.Ф.Шкирятов99. Н.А.Вознесенскому предьявили обвинения в умышленном занижении государственных планов, в искажении и фальсификации статистической отчетности, наконец - в утрате секретных документов в аппарате Госплана. Учитывая, что практически вся документация считалась секретной, то это обвинение было, по сути, беспроигрышным. 9 сентября 1949 г. Шкирятов передал Г.М.Маленкову решение КПК с предложением исключить Вознесенского из партии и привлечь к суду ЗА УТРАТУ ДОКУМЕНТОВ Госпланом СССР100. Это предложение было утверждено опросом членов Пленума ЦК и 27 октября 1949 г. Вознесенский был арестован. Следствие проводилось Министерством госбезопасности и специальными следователями из числа сотрудников ЦК.

Арестованных Кузнецова, Капустина, братьев Вознесенских, Родионова, заместителя председателя Ленсовета Галкина жестоко пытали. Непосредственное участие в процедуре допросов наряду со следователями МГБ принимали Маленков, Берия и Булганин.

Расследование (если этот термин здесь вообще можно употреблять) шло с исключительной, какой-то средневековой жестокостью. Избивали беременных, истребляли семьями (так, кроме самого Н.А.Вознесенского были арестованы его брат - министр просвещения РСФСР А.А.Вознесенский, его сестра, М.А.Вознесенская, секретарь одного из ленинградских райкомов и 14 (!) жен и родственников других обвиняемых.

Главным пунктом обвинения против Н.А.Вознесенского было то, что он утратил.секретные документы. По этой статье, согласно Закону "Об ответственности за разглашение государственной тайны и за утрату документов, содержавших государственную тайну", принятому в 1947 г., предполагалось в качестве максимального наказания заключение в исправительно-трудовой лагерь на срок от десяти до пятнадцати лет. Смертная казнь в СССР после войны была официально отменена. В постановлении Верховного Совета СССР было объявлено, что "применение смертной казни больше не вызывается необходимостью в условиях мирного времени", ... "идя навстречу пожеланиям профессиональных союзов рабочих и служащих и других авторитетных организаций, выражающих мнение широких общественных кругов" - Президиум Верховного Совета СССР отменил смертную казнь.

Однако для расправы над обвиненными была изменена сама норма закона.. 12 января 1950 г. был принят указ Президиума Верховного Совета СССР "О применении смертной казни к изменникам Родины, шпионам и подрывникам-диверсантам", опять-таки "ввиду поступивших зявлений от национальных республик, от профсоюзов, крестьянских организаций, а также от деятелей культуры".

Последовал суд, его будущие решения, в соответствии с обычной практикой, были заранее утверждены Сталиным и Политбюро. 1 октября 1950 г. в час ночи был оглашен приговор, по которому Вознесенский, Кузнецов, Родионов, Попков, Капустин и Лазутин были приговорены к расстрелу. Через час приговор был приведен в исполнение. Аресты и судебные процессы продолжались в течение следующих 1950-1952 гг. В архиве КГБ сохранился проект постановления Политбюро ЦК ВКП(б), датированный августом 1949 г., которым предполагалось обязать Министерство госбезопасности "выселить проживающих в гор. Ленинграде и Ленинградской области 1500 человек с семьями, из числа лиц, скомпроментировавших себя в какой-то мере связью с троцкистами, зиновьевцами, правыми, меньшевиками, эсерами, немцами и финнами на вечное поселение в Алтайский край, под надзор органов Министерства внутренних дел". Летом 1957 г. Ф.Р.Козлов, тогдашний секретарь Ленинградского обкома, заявил на Пленуме ЦК: "Десятки тысяч ни в чем неповинных людей тогда выслали из Ленинграда в ссылки, в тюрьмы, и на расстрел пошли многие из них, многие из них погибли. Десятки тысяч ни в чем неповинных людей отправляли эшелонами".

С устранением из политики и из жизни Вознесенского, Кузнецова и их сторонников борьба за власть в Кремле и на Старой площади не ослабла и не стала более ясной. Внешне это была полная победа Берии и Маленкова. Однако сохранялись противоречия между участниками этой группы (достаточно напомнить, что в 1946 г. Маленков едва не стал подследственным Берии), да и сам Сталин с подозрением присматривал за ними, вводя в политическую игру "своих людей".

Р. Пихоя. Социально-политическое развитие и борьба за власть в послевоенном Советском Союзе (1945-1953 гг.)

РЕАБИЛИТАЦИЯ

Расследованием, проведённым в настоящее время Прокуратурой СССР по поручению ЦК КПСС, установлено, что дело по обвинению Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других в измене Родине, контрреволюционном вредительстве и участии в антисоветской группе было сфабриковано во вражеских контрреволюционных целях бывшим министром Госбезопасности, ныне арестованным Абакумовым и его сообщниками. Используя факты нарушения государственной дисциплины и отдельных проступков со стороны Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других, за которые они были сняты с занимаемых постов с наложением партийных взысканий, Абакумов и его сообщники искусственно представляли эти действия, как действия организованной антисоветской изменнической группы и избиениями и угрозами добились вымышленных показаний арестованных о создании якобы ими заговора…

Из постановления Президиума ЦК КПСС «О деле Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других» от 3 мая 1954 г. (В.А. . «Ленинградское дело»: реабилитация // Университетские Петербургские чтения: 300 лет Северной столице. Сб. статей. СПб., 2003).

, Рязани , Пскове , Петрозаводске , Таллине .

На первом из этих процессов обвиняемыми были:

• Кузнецов, Алексей Александрович - секретарь ЦК ВКП(б);
• Попков, Пётр Сергеевич - первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б);
• Вознесенский, Николай Алексеевич - председатель Госплана СССР ;
• Капустин, Яков Фёдорович - второй секретарь Ленинградского горкома ВКП(б);
• Лазутин, Пётр Георгиевич - председатель Ленгорисполкома;
• Родионов, Михаил Иванович - председатель Совета министров РСФСР ;
• Турко, Иосиф Михайлович - первый секретарь Ярославского обкома ВКП(б);
• Михеев, Филипп Егорович - управделами Ленинградского обкома и горкома ВКП(б);
• Закржевская, Таисия Владимировна - заведующая отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов Ленинградского обкома ВКП(б).

Ход дела

Руководителей Ленинградского обкома ВКП (б) обвиняли в том, что они намеревались создать Российскую коммунистическую партию в противовес Всесоюзной и начать противостояние с ЦК ВКП (б) .

Поводом для Ленинградского дела послужило проведение в Ленинграде с 10 по 20 января 1949 года Всероссийской оптовой ярмарки. Сообщение о ярмарке стало дополнением к уже имевшемуся компромату. Руководителей Ленинградской партийной организации обвинили в подтасовках в ходе выборов нового руководства на конференции в декабре 1948 года.

Репрессиям подверглись также хозяйственные, профсоюзные, комсомольские и военные работники, учёные, представители творческой интеллигенции (ленинградские учёные и работники культуры осуждались по отдельным делам, не связанным с собственно Ленинградским делом). Помимо ленинградцев, репрессиям подверглись и другие лица, которые считались членами команды А. А. Жданова в частности, руководители Карело-Финской ССР Г. Н. Куприянов и В. М. Виролайнен .

Аресты продолжались и позднее. В августе 1952 г. на длительные сроки тюремного заключения были осуждены по сфальсифицированным «делам» Смольнинского, Дзержинского и других районов города свыше 50 человек, работавших во время блокады секретарями райкомов партии и председателями райисполкомов.

Из докладной записки министра внутренних дел CCCР С. Н. Круглова и его заместителя И. А. Серова :

«Всего было осуждено 214 человек, из них 69 человек основных обвиняемых и 145 человек из числа близких и дальних родственников. Кроме того, 2 человека умерли в тюрьме до суда. 23 человека осуждены военной коллегией к высшей мере наказания (расстрелу)» .

С октября 1950 г. начались аресты и допросы членов семей обвиняемых . При пересмотре дела поступило предложение о реабилитации родственников лиц, осужденных по «Ленинградскому делу». В докладной записке от 10 декабря 1953 г. руководителей МВД СССР С. Н. Круглова и И. А. Серова утверждалось, что «на абсолютное большинство из них не имелось серьёзных оснований для привлечения к уголовной ответственности или высылке в дальние районы Сибири». В записке были приведены наиболее вопиющие факты в данном отношении.

Пересмотр дела

…Абакумов и его сообщники искусственно представляли эти действия, как действия организованной антисоветской изменнической группы и избиениями и угрозами добились вымышленных показаний арестованных о создании якобы ими заговора…

Абакумов и его подчинённые […] создали так называемое Ленинградское дело. В 1950 году Абакумов расправился со 150 членами семей осуждённых по «Ленинградскому делу», репрессировав их.

Мнения

Память

См. также

Примечания

1. «Д. Л. Браденбергер Национал-Большевизм. Сталинская массовая культура и формирование русского национального самосознания (1931-1956)»: Академический проект, Издательство ДНК; СПб; 2009; ISBN 978-5-7331-0369-3 (Академический проект), ISBN 978-5-901562-88-8 (ДНК).
2. Хлевнюк О., Горлицкий Й. Холодный мир Сталин и завершение сталинской диктатуры М., 2011
3. Известия ЦК КПСС. 1989 г. № 2. Стр.126.
4. 7 Военное и послевоенное уголовное законодательство (1941-1945 гг. и 1945-1953 гг.) // Курс уголовного права. Том 1. Общая часть. Учение о преступлении : / N.F. Kuznetsova and I.F. Tyazhkova. - I.F. Zertsalo. - P. 2002.
5. «Ленинградское» дело (политический процесс 40-50 гг. XX века) (неопр.) . Memorial.
6. Pazin, Mikhail. «Ленинградское дело» // «Страсти по власти: от Ленина до Путина» : . - 2012. - ISBN 978-5-459-01201-9 .
7. Смирнов А. П. «Ленинградское дело». Портрет поколения // История Петербурга. 2006, № 6(34). С. 18-23.
8. Петров В. А. Страх, или Жизнь в Стране Советов. - Спб.: Юридический центр Пресс. - 2008.
9. Глезеров С. Горели костры «Ленинградского дела»/ «Санкт-Петербургские ведомости» от 31.10.2011
10. ЛЕНИНГРАДСКОЕ ДЕЛО "И ДРУГИЕ ДЕЛА ГЕНЕРАЛА АБАКУМОВА
11. Судьбы людей. «Ленинградское дело». СПб. 2009. Стр.35-38.