Эксперты рассказали «Новой газете» о юридической стороне вопроса этапирования, законно ли, что родственники и адвокаты до сих не получают никакой информации, и когда стоит ждать официальных новостей, где все-таки сейчас Ильдар Дадин.

Ильдара Дадина, гражданского активиста, отбывающего срок за участие в пикетах, отправили на «этап» ровно месяц назад. За это время ни ФСИН России, ни сегежская колония (откуда Дадина этапировали) не согласились рассказать о том, куда его направляют. На сегодняшний день родственники не знают ничего о его здоровье и местонахождении. Правозащитники и юристы уже всерьез поставили вопрос об изменениях в российском законодательстве, а именно в уголовно-исполнительном кодексе.

Накануне президент России Владимир Путин поручил Генпрокураторе проверить ФСИН на взаимодействие с членами Общественной наблюдательной комиссии.

Павел Чиков

правозащитник

— Тайна этапирования заключенных в отдаленные регионы — это, к сожалению, распространенная российская практика. Она существовала всегда, еще с советского времени. Впервые в современной России мы наткнулись на такую же резонансную историю с этапированием в отношении Михаила Ходорковского по первому приговору. Он ехал тоже около месяца в Краснокаменск. Если поднять публикации за 2005 год, там мы тоже найдем много шумихи в связи с тем, что его «нигде не было». Такая же история случилась в 2013 году, когда «потерялась» Надежда Толоконникова. Ее около месяца этапировали из Мордовии в Красноярск.

Дадин не едет из пункта А в пункт Б. У него на этапе может быть остановок 10. Осужденный переезжает в поезде (это около двух суток) от одного следственного изолятора к другому. На одну-две недели остается в каждом из них, пока не соберется следующий этап, который будет двигаться дальше. И если следующая колония Дадина удаленная, и туда этап ходит редко, то этапирование может занимать от полутора до двух месяцев.

Потом, когда он, наконец, заезжает в колонию, его отправляют на несколько дней в карантин, и в течение 10 дней с момента прибытия колония обязана отправить уведомление семье. Причем письмо она отправляет почтой. А почта у нас, как известно, идет не меньше недели. Таким образом, получается, что известие о местонахождении Ильдара Дадина может прийти спустя два, а то и три месяца. И формально это будет полностью соответствовать российскому законодательству.

Нарушением прав человека является практика отбывания наказания далеко от дома. Это признал Европейский суд по правам человека. Почему? Сильно ослабляются связи с семьей — родственникам сложно посещать заключенного, потому что добраться в эту точку очень дорого.

Всех сейчас волнует вопрос: почему родственники до сих пор не знают, где Дадин? Но что нарушается тем фактом, что родственники не знают о его местонахождении? Они все равно, пока он на этапе, не могут с ним увидеться или отправить передачу. Да, мы не знаем, где он, и поэтому мы переживаем. Я понимаю, что это вопрос сложный. Если с ним сделают что-то плохое — это преступление, но недовольство должно вызывать другое.

Сам факт отбывания заключенным наказания далеко от дома, за тысячи километров — это является нарушением. Конкретно это должно быть изменено в законодательстве.

Колоний общего режима вокруг Москвы тьма тьмущая. И зачем его отправлять в Сибирь — это совершенно непонятно. Если эта практика будет признана незаконной, вот тогда и отпадет необходимость в длительных этапах.

Сергей Панченко

— Что необходимо сейчас сделать с нашим законодательством? Во-первых, нужно ввести требование об обязательном информировании адвокатов, участвующих в деле. Не родственника, когда осужденного уже доставили в конечную точку. А адвоката в момент убытия из первой колонии. Я считаю, что информация о том, куда направлен осужденный, не несет угрозы его безопасности. Маршрут передвижения, естественно, раскрываться не должен. Потому что ситуации бывают всякие — в наших тюрьмах сидят не только политзаключенные, но и иногда там сидят, правда, опасные люди. Во-вторых, в промежуточных пунктах этапа заключенному должно быть разрешено пользоваться телефонной связью, чтобы сообщить и родственникам, и адвокатам о своем местонахождении, состоянии здоровья, возможных жалобах.

Необходимо понимать, что

период этапа — это период беззакония. Он может длиться месяцами. Человек пропадает, а где и через сколько он «вынырнет» невозможно предугадать. В этот период этапируемый находится в состоянии «вещи». Он абсолютно бесправен.

В СИЗО или колонии теоритически и практически надзор ведется. Но в период этапа начинается полная неизвестность…. Человек пропадает во временной яме. Он будет кататься столько, сколько захочет ФСИН. У нас способов его оттуда извлечь нет.

Дмитрий Аграновский

— Месяц — это, конечно, много. Но в моей практике, например, мы разыскивали Леонида Развозжаева тоже довольно долго. Хотя теоретически у нас было представление: сначала он едет в Иркутск, а потом вроде бы его оттуда везут в Красноярск. Вообще, я не вспомню в нашем законодательстве нормы, которая обязывала бы извещать о местонахождении заключенного родственников и адвокатов. Это не значит, что ее не должно быть, но на деле ее действительно нет.

Самое главное, с разумной точки зрения, непонятно, зачем не сообщать? Вряд ли они его специально прячут. Это громкое дело, все равно найдется. Если на нем будут последствия насилия, это обязательно всплывет.

В нашей правоохранительной системе все возможно, но это уже выходит за рамки. На этапе заключенные наименее подвержены прокурорскому наблюдению, поэтому подвергаются всяческой опасности. Насилие может быть совершено, в том числе, и со стороны сокамерников. Охранникам же глубоко до лампочки, они смотрят, чтобы только трупов не было, а что там внутри этих купе, им все равно.

Здесь необходимо смотреть закон о ФСИН внимательно. За тем, чтобы: а) сделать более прозрачной эту систему, б) ввести более серьезное наказание за нарушение должностных обязанностей. Если система прозрачная, мы сможем контролировать эти нарушения. А если еще есть закон в отношении лиц ФСИН, то они тоже в курсе, что с ними будет за неправомерные действия в отношении заключенных. Сразу снимается много вопросов.

В минувшем марте очередной срок получил мошенник, который, уже находясь в колонии, разводил на деньги жителей Барнаула. Такие случаи не редкость: большинство телефонных аферистов уже находятся за решеткой. В последнее время они все чаще притворяются сотрудниками банков, методично обзванивают клиентов - и похищают у них сотни тысяч рублей. Тюремные колл-центры зачастую крышуют криминальные авторитеты и сотрудники администрации, а потому привлечь их к ответственности крайне сложно. О том, как устроен бизнес, который сами сидельцы называют «але-мале», в материале .

Ваша карта заблокирована

В апреле 2017 года самарский суд вернул в колонию недавно освободившегося мужчину. В 2015 году, отбывая срок за сбыт наркотиков, заключенный при помощи мобильного телефона выманивал деньги у доверчивых граждан.

Если же часть денег каким-то чудом все же достается самим мошенникам, то те обычно либо переводят их семье, либо тратят на подруг по переписке, мотивируя прийти на свидание.

У тех, кто занимается «але-мале», не стоит вопроса, зарабатывать больше или меньше, - рассказывает Осечкин. - У них другая дилемма: будут тебя завтра бить или не будут, дадут тебе УДО или не дадут, принесут тебе домашнюю еду или тебя закроют в штрафной изолятор, и ты будешь там сидеть полгода в бетонном мешке на одной баланде. Заключенные - люди подневольные. Потому говорить, что какой-то там телефонный мошенник вышел с хотя бы одним заработанным миллионом рублей, не приходится.

Неуловимые аферисты

Вопрос, кто будет отвечать за телефонные мошенничества перед стражами порядка, в колониях обсуждается заранее. Как правило, стрелки переводятся на одного человека - и это выгодно всей группе аферистов. Преступление мошенника-одиночки будет квалифицироваться по более легкой статье - с наказанием до двух лет лишения свободы, в то время как в составе преступной группы мошеннику грозит уже до пяти лет (при особо крупном размере - до десяти лет) лишения свободы. Тюремщики же обычно не только остаются безнаказанными, но даже могут препятствовать работе правоохранительных органов.

Когда сотрудники МВД выясняют, что мобильный телефон, с которого звонит мошенник, находится в колонии, они не могут просто прийти туда с обыском, - говорит правозащитник. - Полицейские обязаны уведомить оперативное управление регионального УФСИН, что у них в производстве есть дело, и надо провести обысковые мероприятия и установить, кто пользуется этим мобильным телефоном. Информация об этом быстро доходит до тех, кто крышует мошенников, - и они заметают следы. Потому в большинстве случаев установить виновных очень сложно.

В том случае, если расследование дела пойдет успешно, одного из соучастников убедят написать явку с повинной. Впрочем, даже если его изобличат и осудят, он может отсидеть часть срока и выйти по УДО. Заключенный понимает, что, если он будет работать в коррумпированной связке с сотрудниками колонии, то они сами помогут ему освободиться, поскольку он там - «самый положительный, без нарушений правил внутреннего распорядка».

В зоне риска

Жертвами «лжеклерков» из колоний может стать кто угодно - от вчерашних школьников, которым только исполнилось 18, до пенсионеров. Если вы попали на крючок мошенников, первое, что стоит сделать, - обратиться в банк: в ряде случаев транзакции можно остановить. Следующий шаг - заявление в полицию: подать его можно не только в отделении, но и на сайте МВД. Однако нужно понимать, что расследование таких преступлений - дело крайне кропотливое, и не только потому, что за решеткой своих не сдают. По словам источника «Ленты.ру», сами банки далеко не всегда охотно идут на контакт с силовиками.

Главное, что может защитить человека и его деньги, - собственная бдительность. По словам руководителя направления противодействия мошенничеству Центра информационной безопасности компании «Инфосистемы Джет» Алексея Сизова, если в разговоре с тем, кто представляется сотрудником банка, что-то кажется подозрительным, лучше всего сразу бросить трубку и перезвонить по номеру колл-центра, указанному на карте или на официальном сайте банка.

К своим банковским реквизитам нужно относиться так же, как к наличным деньгам, - говорит Сизов. - Сегодня раздавать свои логины и пароли случайным людям - это как оставлять кошелек на лавочке. При этом мошенники в погоне за реквизитами постоянно меняют свои схемы: они пускают в ход и эсэмэс-рассылки, и письма по e-mail, и хитрые многоходовые схемы с использованием сервисов вроде Avito или интернет-аукционов.

По словам эксперта, случаи воровства денег через Avito встречаются довольно часто. Мошенник находит на сайте продавца, разместившего дорогой товар - автомобиль, земельный участок или квартиру, - и связывается с ним якобы для покупки. Аферист сообщает, что находится в отъезде и пока не может оформить сделку, но готов внести предоплату. При этом якобы для «гарантии» честности сделки он запрашивает у своей жертвы скан паспорта и реквизиты банковской карты. Получив их, мошенник либо выманивает оставшиеся данные карты (в том числе одноразовый пароль якобы для подтверждения перевода), либо получает в банке новый клиентский логин с паролем, а значит - доступ ко всем средствам на счетах.

Справедливости ради надо отметить: сервисы для подачи частных объявлений регулярно обновляют информацию о потенциальных рисках. А на сайте Avito, вероятно, приведен самый масштабный FAQ по теме мошенничества.

Банковский аспект

Периодически банки сталкиваются с проблемой телефонного мошенничества. Как правило, звонящие под надуманными предлогами просят абонентов предоставить данные карт, либо предлагают оплатить товары и услуги. Для борьбы с мошенниками в банках существуют так называемые антифродовые отделы, - говорит собеседник «Ленты.ру» из отдела по борьбе с мошенническими операциями в одном из ведущих российских банков.

Сотрудники антифродовых отделов выявляют схемы мошенников - и разрабатывают способы борьбы с ними. Эксперты в идеале не только должны вовремя выявить мошенничество, но и остановить проведение банковской операции злоумышленников.

Если какая-либо операция вызывает у банка подозрения, банк принимает решение о блокировке карты до тех пор, пока клиент не подтвердит свою причастность к этой операции, - рассказывает источник. - Проще говоря, банк связывается с клиентом для уточнения. Если он не совершал подозрительную операцию, ему порекомендуют перевыпустить карту с новыми данными.

Что до способов оградить себя от мошенников, то они стары, как мир: расплачивайтесь картой только в проверенных интернет-магазинах и никогда не говорите про свои банковские карты и реквизиты с незнакомцами. Сотрудник банка никогда не попросит клиента назвать данные карты или проверочный код. Эти данные им попросту не нужны.

Этапы - это народное наименование перемещения арестантов между тюрьмами, лагерями. Идет оно со времен дореволюционных, когда осужденных гнали пешком к местам каторг и ссылок, а этапами были расстояния между острогами - укрепленными городами, в которых передыхали, собирались, распределялись потоки каторжан. До недавнего времени было понятие "пересыльная тюрьма" - тюрьма, служившая исключительно для такого накопления и перераспределения конвоированных.

Когда звучит слово "этап", душа зека замирает, ощущая смутное беспокойство. Этапы это всегда неизвестность, всегда новые люди, испытания, когда все твое прошлое, весь твой нажитый авторитет исчезает и бороться за место под солнцем приходится начинать с нуля, как и в первый день в тюрьме. Как правило, именно на этапах происходят разборки. Когда конфликт не завершен и арестантов разделяют тюремные стены, они говорят друг другу "увидимся на этапе", или "увидимся в этапке (камере, куда собирают всех перед отправкой)" и это звучит как реальная угроза. По крайней мере, ее надо сдержать, дабы не уронить свое арестантское достоинство.

Этапируют обычно из СИЗО к местам отбывания наказания, реже - подследственных в случае задержания в одном месте, а месте совершения преступления и соответственно суда и следствия в другом. Также возят между зонами, чаще всего на лечение, возят подследственных на психиатрическую экспертизу.

Этапировать могут очень долго - чтобы проехать Россию может понадобиться месяца два. А если вдруг надо пересечь границу, например, между Россией и Украиной, то может затянуться и на полгода.

На этапах коронуют в воры и опускают в . Это и лишения, и унижения. На этапах остро ощущается бесправность - легко получить дубиной по спине, или прикладом по почкам, быть укушенным собакой. Каждый этап - это как минимум два шмона, при отправке и прибытии, шмоны всегда тщательные, с раздеванием, с ломанием вещей. Это всегда психологическое давление - передвижение под дулами, бегом - крики, удары, собаки.

Но вместе с тем на этапах можно повидаться со старыми друзьями, подельниками, узнать последние новости, увидеть краешек вольного мира. Да и впрочем - для одних новые люди это страх и проблемы, для других - новые знакомства и впечатления.

Отправляться на этапы с большим баулом не стоит - , снова автозек, двигаться с сумкой под дубинками сложно. К тому же идеал босяцкой жизни - минимум собственности, непривязанность к вещам, легкость. Поэтому, учитывая тесноту купе, обостряющую это отношение, обладателей больших сумок не только просто не любят, но и всячески пытаются развести на содержание этих самых сумок, а то и в открытую чморят. На этапах у конвоя можно обменять что-то из вещей на чай, сигареты, консервы. Мастера умудряются даже заварить чифир в купе - сделав бездымный факел из простыни, заслоняя огонь от конвойных своим телом (или, что проще конечно, договорившись, с ним). У приготовленного таким способом напитка конечно же особый вкус - маленького кайфа от нарушения правил, от глоточка свободы. Справить нужду периодически выводят - по нормам, кажется, каждые 4 часа, но на практике бывает по всякому - по одному человеку в сопровождении конвойного. Бывает, что и не допросишься - для этого народ запасается пластиковыми бутылками. Сначала с них пьют запасенную воду, затем туда отливают. А если у кого вдруг понос, а бывает и такое, то тут начинается цирк - и смех, и грех. Поэтому, зная, что пора на этап, бывалые зэки за сутки до того почти перестают есть, с утра - пить.

Если еще учесть, что в дороге тоже никто не кормит (выдают сухпаек в виде хлеба, сахара, может быть даже какой-то консервы, но все это достаточно скудно), потом по прибытии в новую тюрьму пока попадешь в камеру может пройти еще целый день - итого двое-трое суток голодухи.

На этапах можно даже побыть с женщиной, предварительно через стеночку купе договорившись и получив согласие на свидание с соскучившейся по мужской ласке арестантке, а затем ночью, уболтав конвойного сержанта, отдав ему пару пачек сигарет, провести полчасика в тамбуре у туалета. Это конечно экзотика - слишком много всяких "если...", но бывает.

Но это все не самое страшное в этапах. Этапов боятся в первую очередь те, кто чувствует за собой какие-то косяки из прошлой жизни, как вольной, так и тюремной. Все стукачи, все беспредельщики, покидая стены тюрем и зон, остаются без своих крыш, которые им обеспечивали в той или иной мере опера. В стенах этапки, где народ собирают перед этапом, их судьба уже никому не интересна - они отработали свое и о них уже забыли. Теперь они наравне с остальными. Как правило спрос происходит именно здесь. Убивают редко - по крайней мере, в наше время, а вот опустить - это в два счета. Предъява - пара минут на "прения" - и исполнение. Самый щадящий способ - пощещина, что сбрасывает статус человека на ноль. Более радикальный - головой в дючку (в очко), если таковое имеется, что сразу делает человека "законтаченным", "опущенным".

Поэтому этапов боятся и те, кто не уверен в себе - этапы это, прежде всего, новые люди и очень стесненные обстоятельства, где конфликт может возникнуть из-за одного сантиметра пространства.

Осужденные по уголовным делам подлежат распределению по исправительным учреждениям, согласно применяемой к ним меры ответственности.

До тех пор, пока приговор суда не вступает в законную силу или идет апелляционное обжалование документы, осужденные находятся в СИЗО.

Постоянно находиться в изоляторе они не могут, он всегда переполнен. Поэтому время от времени осужденных развозят по тюрьмам.

В уголовном праве данный процесс имеет название – этапирование осужденных. Как происходит этапирование из СИЗО в колонию, и какие требования обязаны соблюдать сотрудники исполнительных учреждений, поговорим далее.

Этапирование – это принудительная транспортировка осужденных по уголовным делам по колониям, тюрьмам, лагерям . Этап предполагает весь путь осужденного от выезда из СИЗО до приезда в колонию.

На этом пути заключенного ждут много новых впечатлений: от долгих путешествий в душных купе без окон до тщетных попыток за одни раз транспортировать все свои имущество.

Решение об этапировании осужденного в конкретную колонию принимает руководство СИЗО.

Но перед этим в СИЗО поступает разнарядка из центрального управления ФСИН в Москве, в которой указано, в каких колониях и в каком количестве есть места для осужденных.

В связи с тем, что во многих колониях отбывают срок только за определенные виды преступлений, распределение осужденных сотрудниками СИЗО является непростым делом.

В широком смысле этап – это путь осужденного из пункта А к пункту В. И далеко не всегда такой путь связан с отбытием в колонию.

Существуют и другие ситуации, при которых осужденный подлежит транспортировке:

Так или иначе, система исполнения наказаний всегда связана с различными перемещениями осужденных по стране . Страна у нас огромная, отчего и путешествия осужденных иногда происходят неделями или месяцами.

Сколько длится этап, однозначно ответить сложно. Все зависит от удаленности колонии от СИЗО.

Точное время этапирования осужденному не сообщается. Перед отбытием камеру посещает сотрудник изолятора, который называет имя и фамилию того осужденного, который должен отбыть.

Начинать готовиться к этапу лучше сразу после вступления приговора в законную силу.

Иногда осужденным приходится долго ждать своей очереди на этап. Это обусловлено тем, что сотрудники ФСИН пытаются максимально укомплектовать поезда для отправки осужденных. Ради одного преступника никто не станет организовывать этап.

Перед отправкой в отношении осужденного и его имущества будет проведен детальный обыск.

Обыск, в принципе, будет проводиться часто, перед и после каждого перемещения на этапе. Путешествие осуществляется в специальных «вагон-заках». До железной дороги осужденных доставляют на специальных автомобилях.

Обычно осужденных доставляют в пересыльную тюрьму, из которой распределяют их по колониям. Иногда транспортировку осуществляют без использования пересыльной тюрьмы.

В конечном пункте назначения осужденные уходят на карантин, равный двум неделям.

После прибытия осужденного в колонию администрация обязана в течении 10 дней уведомить об этом его родственников.

Как узнать, где находится осужденный после этапирования, если администрация не направила уведомление?

На самом деле по общим правилам после вступления приговора и до отправки осужденного по этапу, ему предоставляется одно краткосрочное свидание с родственником.

И до отправки преступника в исправительное учреждение, администрация СИЗО должна также уведомить одного родственника о том, куда направляется осужденный.

Но даже если сведений о маршруте этапа никто из родственников так и не получил, они могут уточнить эту информацию у адвоката.

Правила конвоирования подозреваемых и обвиняемых

Подозреваемых, как правило, конвоируют до суда, а обвиняемых – по этапу. Конвоирование в обоих случаях – это правила сопровождения осужденных, направленные на сохранение общественной безопасности.

Порядок конвоирования строго регламентированы. Нарушение правил конвоирования осужденных иногда может привести к серьезным последствиям.

Стоит хотя бы вспомнить эпизод со стрельбой в суде Москвы, когда конвой опасных преступников осуществляла девушка, и количество конвоиров не соответствовало числу осужденных.

Конвоирование заключенных в 2020 году осуществляют специальные отделы органов внутренних дел. Для этого создаются подразделения охраны и конвоирования.

В их задачи входит:

• Содействие исполнению наказания при помощи доставки осужденных до колоний, тюрем, изоляторов;
• Содействие осуществлению правосудия при помощи доставки осужденных до зала судебного заседания;
• Защита общественной безопасности от преступника;
• Защита преступника от возмущенной общественности.

Состав группы конвоя выглядит следующим образом:

• Начальник конвоя;
• Помощник начальника;
• Кинолог с собаками;
• Конвоиры.

Конвой может быть обычным и усиленным. Последний применяется в тех случаях, когда необходима охрана опасных преступников.

При обычном конвоировании действуют 2 конвоира на 1-2 преступников. При усиленном конвоировании действуют 3 конвоира на 1 преступника.

У конвоиров всегда есть основные и запасные маршруты. Последние нужны в тех случаях, когда существует угроза побега или нападения на автомобиль.

Прием осужденных к конвоированию осуществляется по одному в комнате, где присутствуют только осужденный и конвоиры.

Преступника подвергают обязательному обыску, изымая у него запрещенные вещи . Всю информацию об осужденном конвоиры обязаны заносить в специальный журнал.

Обыск при конвоировании осуществляет один человек на 5 осужденных. С конвойной машиной всегда имеется связь по радио каналам.

Доставка осужденных или подозреваемых в суды должна быть заранее согласована с сотрудниками изолятора . Для этого в СИЗО передается требование о доставке того или иного лица, содержащегося в данном учреждении.

В требовании указывается время и дата, когда будет происходить судебное заседание, имя судьи, рассматривающего его дело, и заверяется печатью.

Без должным образом оформленного требования о доставке осужденного или подозреваемого конвоирование не будет осуществлено.

Утром конвой собирает группу осужденных, которых нужно доставить в суды, и развозит их. В судах, как правило, есть специальные закрытые залы, вход в которые установлен отдельно от основного. Именно туда осужденных привозит конвойная машина.

Основаниями установления усиленного конвоя являются:

Конвой обязательно должен быть вооружен в целях безопасности . Осужденного доставляют в зал судебного заседания в наручниках, заводят в камеру. Уж в камере через специальное окошко наручники снимаются, но не в отношении всех осужденных.

Конвоир, как минимум один, всегда должен присутствовать в судебном заседании во время слушания.

Как правило, конвоиры меняются и по очереди сидят на судебном слушании. Такие осужденные всегда находятся за решеткой в зале суда или в специальных стеклянных боксах.

Никогда нельзя знать наверняка, что осужденные или подозреваемый безопасен . Риск потенциальной опасности, исходящей от этапируемого или конвоируемого лица, есть всегда.

Этап – это одна из стадий исполнения наказания, которая заключается в доставке осужденного до места отбывания назначенного срока. Условия этапирования далеко не самые лучшие.

Осужденные едут неделями по стране в душных или холодных вагонах, не имеют возможности нормально поесть или помыться. Это одно из главных испытаний, которое необходимо преодолеть осужденному на этапе своего исправления.

Конституционный суд (КС) рассматривает очередную жалобу заключенного на то, что колония, где он отбывает наказание, находится далеко от места его фактического проживания, а это нарушает его права. Например, родственникам сложно приезжать на свидания с ним. Эксперты подтвердили: в правилах этапирования так много исключений, что их, по сути дела, можно и не соблюдать.

Осужденный по «террористической» статье 205 Уголовного кодекса (УК) Иван Асташин, который отбывает свой без малого 10-летний срок в Норильске, обратился в КС с просьбой пересмотреть положения статьи 73 Уголовно-исполнительного кодекса (УИК). В ней говорится, что у Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) есть право самостоятельно определять колонии для осужденных, отбывающих наказание за преступления против общественной безопасности. В иске же в КС указывается, что человек тем самым, например, «не может реализовать положенные ему свидания с семьей». По закону тому же Асташину были положены четыре свидания, но реально члены семьи могут приезжать к нему не более раза в год. Кстати, Асташин уже обжаловал статью 73 УИК в Европейском суде по правам человека (ЕСПЧ), который признал его претензии обоснованными.

Напомним, что в УИК написано: осужденные отбывают срок в регионе, в котором они жили или были осуждены. Исключение лишь для тех, кто был осужден по статьям о терроризме, экстремизме и других преступлениях против общественной безопасности. Однако на практике, говорят эксперты, отправить в отдаленные места реально могут любого заключенного.

Член президентского Совета по правам человека (СПЧ) Андрей Бабушкин указывает, что подобная практика увеличивает вероятность рецидива преступления, поскольку в таких условиях «криминальные круги получают фору в соперничестве с семьей осужденного за влияние на него».

«К огромному сожалению, тюрьмы переполнены - и зачастую осужденных отправляют за тысячи километров от места их прописки и нахождения родственников», - отметила председатель Московской городской коллегии адвокатов Анна Бутырина. Она напомнила, что осужденный, конечно, вправе написать заявление о направлении его в ближайшую колонию, но окончательное решение - за ФСИН. «Как правило, такие заявления рассматривают не в пользу осужденного. Зачастую бывает, что человека специально отправляют в нужную колонию, на «раскрутку», для того чтобы, например, выбить нужные показания, которые не смогли получить в СИЗО», - отметила адвокат.

«ФСИН нередко злоупотребляет правом перевода осужденных», - согласна координатор программы «Адвокаты против пыток» Анна Кутузова. «Несмотря на то что законодательством предусмотрены требования об отбытии наказания вблизи места проживания, в том регионе, где у осужденного проживает семья, во ФСИН научились обходить данную норму», - заявил «НГ» основатель соцсети Gulagu.net Владимир Осечкин. По его словам, этапирование в регионы целиком и полностью находится в ведении оперативного управления ФСИН. Так что, по словам Осечкина, человека могут отправить и в подготовленную для его «встречи» колонию - к примеру, по заказу конкурентов по бизнесу.

Кроме того, сообщил он, есть масса жалоб от заключенных о том, что причиной их этапирования в удаленные регионы стал отказ родственников давать взятку. Адвокат коллегии «Леонтьев и партнеры» Дарья Евменина подтвердила наличие коррупции: «На практике адвокаты нередко сталкиваются с так называемыми помощниками, которые еще до приговора активно предлагают помощь в определении подзащитного в ближайшие колонии за определенную сумму».

Советник Федеральной палаты адвокатов (ФПА) Сергей Насонов считает оспариваемую норму УИК пережитком царских времен: «Очевидно, что она направлена на ужесточение наказания и усиление его карательного элемента». Направление осужденного в отдаленные места создает целый ряд проблем, но прежде всего «это фактически лишение права на свидание с родственниками». При этом Насонов напомнил, что данная статья УИК уже как минимум дважды проверялась в КС и была признана конституционной. «Суд счел, что нормы направлены на индивидуализацию наказания и дифференциацию условий его отбывания с учетом характера преступления, его опасности». Однако на этот раз КС не отклонил жалобу истца, а принял ее к рассмотрению, что уже свидетельствует о возможном изменении его позиции. Ведь предыдущая, отметил адвокат, была вынесена до постановления ЕСПЧ 2015 года, в котором указано на нарушение статьи 8 «Право на уважение семейной жизни» Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.