Русские в косово. Приштинский бросок. Украденная победа России. Война в Югославии

В ночь с 11 на 12 июня передовой отряд ВДВ из состава российского миротворческого контингента SFOR выдвинулся из Боснии и Герцеговины в направлении Косово.(Свернуть)
Задача по захвату аэропорта "Слатина", расположенного в 15 км. от Приштины, была выполнена к 7 утра, были выставлены блок-посты, а взлетная полоса приготовлена для приема основных сил. Операция готовилась еще с мая, когда майор Юнус-бек Евкуров с группой из 18 военнослужащих ГРУ ГШ скрытно выдвинулся в направлении аэропорта (подробности этой части операции до сих пор засекречены).

Колонны НАТО к аэропорту подошли около 11 часов утра 12 июня 1999 года, при этом в течение нескольких часов вероятность прямого столкновения была чрезвычайно высока. Так 200 российских десантников сорвали планы НАТО по использованию ключевого аэропорта с взлётно-посадочной полосой, способной принимать любые типы самолётов, в том числе тяжёлые военно-транспортные.

История, конечно, не знает сослагательного наклонения. Но если бы планам, которые строил или поддерживал генерал Леонид Ивашов, суждено было сбыться, мир бы сейчас точно был иным...

— Леонид Григорьевич, это правда, что некий французский майор передал сербам данные о натовских бомбардировках?

— Начальник генштаба вооруженных сил Франции генерал армии Жан-Пьер Кельш, с которым у меня самые добрые отношения, тоже не являлся сторонником бомбардировки Югославии. Кстати, как и многие военные из других стран НАТО. Поэтому в случае с французским майором ничего удивительного нет. Здесь роль сыграли не деньги. Это был поступок мужественный и в высшей степени гуманный, потому что никаких причин бомбить Югославию не было.

Но снова Олбрайт! Когда министр иностранных дел Британии Робин Кук только заикнулся, что его юристы никогда не одобрят ультиматум, предъявленный Белграду, и не поддержат план бомбардировок, у Олбрайт уже готов был совет: «Наймите других юристов!» Вот так делается политика по-американски…

На десятую годовщину бомбардировки бывший советник де Голля генерал Пьер Галуа прислал в Белград видеозапись своего выступления, в котором раскрыл некоторые натовские секреты. Как выясняется, заговор против Югославии существовал давно. В середине восьмидесятых во Всемирном банке состоялось два совещания, на которых пришли к заключению, что Югославия, где нет безработицы, бесплатное образование, медицина и высокая динамика экономического роста, не лучший пример для Европы. Как утверждает Галуа, военные Германии, Англии, Франции и США еще тогда задумались о том, как организовать подрывную деятельность против Югославии. А если потребуется — то и военную операцию.

— И Москва оказалась не самым надежным союзником Белграда.

— На переговорах по Югославии нашу делегацию в качестве спецпредставителя возглавлял Виктор Черномырдин, американскую — Строуб Тэлбот. Диалог начали военные, и нам удалось о многом договориться. Например, о том, что войска тех государств, которые участвовали в бомбардировках, не войдут в Косово, а югославские пограничники будут работать на границе вместе с натовскими пограничными структурами. И самое принципиальное — Россия по этому соглашению получала в Косово под свою ответственность сразу несколько секторов, где проживали преимущественно сербы. Что было вполне логично.

После того как я доложил о результатах, Черномырдин даже упрекнул мидовцев, которые в диалоге с Строубом Тэлботом застыли на мертвой точке. «Наращивать надо!» — говорит… Там действительно процесс затянулся, поэтому я несколько удивился, когда вечером Черномырдин вдруг сказал: «Леонид Григорьевич, вы с генералом Заварзиным уезжайте отдыхать, а мы еще поработаем». Как я потом узнал, ночью Тэлбот организовал Черномырдину телефонный разговор с Альбертом Гором, и утром Виктор Степанович повел себя совершенно по-другому.

Открывается пленарное заседание, поднимается Строуб Тэлбот и заявляет, что американская сторона располагает новым текстом соглашения, который и предлагается обсудить. Виктор Степанович соглашается. Я, естественно, возмутился: как можно обсуждать текст, которого мы в глаза не видели? Предлагаю вернуться в Москву, внимательно изучить новый вариант и дать ответ американской стороне на следующем раунде. Последнее слово за главой делегации, но Виктор Степанович настроен весьма даже благодушно: давай, говорит, все-таки послушаем Тэлбота, только в русском переводе. Я настаиваю: «Виктор Степанович, слушаем Тэлбота, садимся в самолет и летим в Москву». «Там посмотрим, куда летим…» — парирует Черномырдин, как я почувствовал, уже с раздражением.

Тэлбот начинает зачитывать свой вариант, и когда выясняется, что все наши договоренности с американскими военными выброшены, я его прерываю и прошу разъяснений у генерала Фогельсона. Тот докладывает: на все, о чем прежде договаривались, получено согласие Пентагона. И тут Черномырдин спрашивает Тэлбота: «Строуб, будем слушать наших военных?» — «Нет, Виктор Степанович!» — «Тогда давай дальше…» А дальше Черномырдин принял вариант американской стороны.

Естественно, я заявил протест против подобного метода ведения переговоров, а также заявил категорическое несогласие с текстом соглашения. После чего мы с генералом Заварзиным покинули зал заседаний. Уже в нашем посольстве по закрытой связи я попросил маршала Сергеева доложить обо всем президенту Ельцину. Вторым звонком проинформировал югославскую сторону...

Потом ходили слухи, будто мы с Черномырдиным даже подрались. Стычка была действительно жесткая, но до драки не дошло. Было так. Мы с генералом Заварзиным пришли раньше и разместились во втором салоне самолета. Черномырдин тем временем раздавал интервью у трапа. Через некоторое время поднимается на борт и прямо от двери: «Эй, генерал, ну-ка заходи — разбираться будем!» Я не хотел вообще разговаривать, однако Заварзин меня переубедил. Все-таки зашел к нему в салон и первым делом попросил обращаться ко мне так, как записано в наших уставах: «товарищ генерал-полковник» или «генерал-полковник Ивашов». «Посмотрим, будете ли вы генералом, когда мы прилетим в Москву!» — сказал Черномырдин, но, гляжу, уже не тыкает. И тогда я говорю: «Вы предали интересы России, вы предали интересы сербов, вы предали директиву президента Ельцина и даже принципы «восьмерки»…»

Существовала утвержденная Ельциным директива МИДа на ведение переговоров, определяющая наши позиции. Была договоренность с министрами иностранных дел «восьмерки» о принципах осуществления международного военного присутствия в Косово. Все это было размазано. И когда я все это выдал прямым текстом, Черномырдин страшно вскипел: «Какие это принципы «восьмерки» я предал?» Уточняю: «В соглашении с американцами даже упоминания об этих принципах нет». Он тогда обращается к мидовцу: «Ивановский, что, действительно нет?» Тот отвечает: «Нет, Виктор Степанович!» Черномырдина будто прорвало: «А куда же вы смотрели?..» Но шуметь было поздно. По тому варианту соглашения, который он подписал, у нас не только не было своего сектора в Косово, Россия вообще исключалась из миротворческого процесса.

— Что же произошло?

— Мы обсуждали этот вопрос с маршалом Сергеевым. Потом я получил достоверные сведения, о чем разговаривали ночью Гор и Черномырдин. Дело в том, что еще раньше они встречались на вилле Гора в Америке и будто бы договорились, что Альберт Гор будет выдвигаться кандидатом в президенты США, а Виктор Степанович — в президенты России. При этом Соединенные Штаты в лице действующего президента Билла Клинтона и его соратника по партии Альберта Гора обещали Черномырдину поддержку...

Но как распорядиться этой информацией? Показал маршалу Сергееву. Он говорит: «Оставь у меня». — «Зачем?» — «Появится возможность, доложу Борису Николаевичу». — «А если это их совместный проект? Тогда докладывать вы поедете министром обороны, а по дороге обратно вас уже снимут…» В общем, я убедил Игоря Дмитриевича не рисковать. Ситуация в стране была специфическая. Добывалась важнейшая информация, а доложить ее было некому! Более того — докладывать было опасно. И в личном плане, и потому, что можно было поставить под удар наши источники.

— Была ли известна дата начала бомбардировок Югославии?

— Все мы знали. И разведка знала, и наши коллеги из НАТО, которым все это было не по душе, заранее нас предупредили. Министерство обороны разработало три варианта ответных действий. Самый жесткий — разрыв дипотношений с теми странами НАТО, которые участвуют в бомбардировке. Второй вариант — прекращение сотрудничества с НАТО по всем направлениям, ограничение деятельности военных атташе, прекращение с ними всяческих контактов. И третий, наиболее мягкий: сокращается количество совместных контактов, мероприятий и так далее. Маршал Сергеев решил начать со второго варианта. Мы отозвали свое представительство из НАТО, вернули домой всех, кто обучался в странах альянса, и выслали из России все натовские инфраструктуры, включая информбюро НАТО. Любые контакты с военными атташе были исключены. Что было воспринято очень болезненно. Французский военный атташе даже обещал устроить голодовку, если я его не приму. Я не принял.

— Чего он хотел этим добиться?

— В Европе бомбардировки восприняли неоднозначно. Если бы Россия отреагировала мягче, у американцев появилась бы возможность и объясниться с европейской общественностью, и убедить своего обывателя в том, что русские, дескать, не очень-то возражают. Кроме того, после нашей реакции на бомбардировки у них появилась еще и сугубо бюрократическая проблема. Как сказал мне один натовский генерал, на контакты с Россией были выделены определенные суммы, которые в Брюсселе не знали, как списывать.

— Кто в руководстве страны разделял вашу позицию по Югославии?

— На сто процентов — маршал Сергеев и Евгений Примаков. Но в мае Евгений Максимович был удален с поста премьер-министра и уже не мог повлиять на события. А МИД после его ухода своей позиции уже не имел и вообще утратил всякую самостоятельность в принятии решений.

— Насколько серьезное сопротивление могла оказать югославская армия?

— По натовским данным, после бомбардировок где-то половина косовской группировки югославской армии считалась уничтоженной. Но когда начался вывод югославских войск из края Косово, всем стало ясно, что натовская разведка врала. Сербы уходили без потерь, полностью сохранив боеспособность и боевую технику. Понесли серьезные потери ПВО и ВВС. Наземная группировка сохранила свой потенциал.

Почему НАТО не отважилось на наземную операцию? Главная причина в том, что в Брюсселе боялись больших потерь. Вторая причина — не нашлось кандидатов для действий в первом эшелоне. Насколько я знаю, немцы сразу же категорически отказались. Англичане с американцами тоже не изъявили желания. Тогда чуть было не определили в первый эшелон венгров, никак не ожидавших такого подвоха. В общем, воевать по-серьезному никто не хотел. А последняя причина в том, что в ходе наземной операции могло пострадать мирное население, включая косоваров, на выручку которых якобы и стремилось НАТО. Как следствие — весьма нежелательный для Брюсселя международный резонанс.

Благодаря нашему министру иностранных дел Игорю Иванову в резолюции Совбеза ООН под номером 1244 даже упоминания нет о НАТО. Текст ее звучит приблизительно так: в миротворческой операции в Косово примут участие члены ООН и международные организации. Как ни старалась Олбрайт, НАТО попало именно в эту размытую формулировку — «международные организации». Кстати, американцы на переговорах «восьмерки» снова очень рассчитывали на поддержку Черномырдина. И он действительно позвонил, но на этот раз уже с призывом «Не уступать российские позиции!». Резолюция 1244 полностью развязывала нам руки, и мы могли действовать по своему усмотрению. Но во избежание конфликтов предложили американцам договориться.

Строуб Тэлбот и генерал Фогельсон прилетели в Москву с предложением, согласно которому наш батальон должен был располагаться в американском секторе и подчиняться американцам. Потом писали, будто я швырнул этот документ обратно Фогельсону. Было не так, я его просто не принял и предложил партнерам подучить резолюцию 1244. Через полчаса поступило очередное американское предложение: наше присутствие увеличилось уже до двух батальонов, которые определяли в мобильный резерв командующего английской группировкой генерала Майкла Джексона. То есть куда пошлют. Но поскольку у нас был железный принцип по части НАТО — действуем вместе, но не подчиняемся! — ни один из вариантов принят не был. Я прервал переговоры, а когда американцы поинтересовались, как мы теперь будем действовать, честно ответил: самостоятельно! А для прессы уточнил: первыми мы в Косово не войдем, но и последними не будем.

Американцы отправились в гостиницу, а мы сели в кабинете у первого замминистра иностранных дел и подготовили записку Ельцину, в которой отметили, что американские предложения унижают и Россию, и его лично как президента. Ссылаясь на резолюцию 1244, позволяющую нам действовать по своему усмотрению, мы предлагали осуществить ввод своих сил в Косово одновременно с силами НАТО, но без согласования с ними. Когда документ был завизирован, маршал Сергеев съездил к Ельцину и получил его одобрение. Теперь мы могли действовать.

— И наш батальон пошел на Приштину…

— Строуб Тэлбот с полдороги вернулся в Москву. Не зная, куда деть американцев, Игорь Иванов привез американскую делегацию на Арбатскую площадь, и они там толкались по этажу министра обороны, требуя разъяснений. Тэлбот, которому сообщили о вхождении нашего батальона в Приштину, потребовал объяснений, но Игорь Иванов не мог ничего ему сказать. Потом он обижался, что мы не поставили его в известность о своих намерениях. Но мы боялись утечки информации, поэтому в курсе всех деталей марша на Приштину были только военные.

— Говорят, что когда наш батальон вошел в Приштину, в мировых столицах началась предвоенная паника.

— У нас все было спокойно, пока генерал Заварзин не доложил о том, что командир английской бригады, действующей в этом же секторе, просит с ним встречи. Такая встреча была разрешена, хотя провокаций мы не исключали. А часа через полтора, когда была налажена засекреченная связь, я сам вышел на Заварзина. Он доложил, что англичане в принципе нормальные мужики, но никому не доверяют — ни сербам, ни албанцам, ни своим непальским стрелкам, поэтому пять старших британских офицеров просят разрешения переночевать в нашем расположении. Ну что тут скажешь? Разрешили. Разрешили и по рюмочке. Британцам по три, Заварзину — одну.

Так началось взаимодействие. Хотя на второй день англичане все-таки попытались надавить на психику. Подходит британский сержант и говорит, что у него приказ провести через нашу позицию свой танк, и он не может не выполнить этот приказ. Тогда наш сержант подзывает гранатометчика и говорит, что дано распоряжение стрелять по любому объекту, который пересечет линию поста. При этом показал, где граната войдет в английскую броню, а откуда вылетит. Инцидент был исчерпан. Английский сержант ушел и больше не возвращался.

Вообще мы планировали ввести три батальона. Один должен был идти в Косовска-Митровицу и как бы обозначить наш сектор. Второй хотели десантировать на аэродром в Приштине. А третий в качестве резерва должен был высадиться на сербской территории у города Ниш. Но, если помните, венгры и румыны не разрешили нам пролет через свое воздушное пространство. Поэтому батальон, который должен был идти на Митровицу, и повернул на Приштину.

Мы не исключали, что НАТО может применить оружие. Но я привел маршалу Сергееву три контраргумента. Первый: чтобы принять решение о начале военных действий против России, нужно заручиться согласием совета НАТО. По поводу бомбардировок американцам удалось выкрутить руки своим партнерам, но война с Россией — это совсем другое. Второй аргумент: если американцы все-таки будут настаивать, то им понадобится по меньшей мере несколько заседаний, а это выигрыш во времени, когда можно принять дополнительные меры. И третий: если обстановка будет накаляться, мы с одним уважаемым генералом должны были вылететь в Белград, чтобы развернуть югославские вооруженные силы в косовском направлении. Одного слова было достаточно, чтобы сербы поддержали наш батальон всеми силами и средствами. Я знал их настроения. «Вот это самый главный аргумент!» — сказал маршал Сергеев и разрешил действовать.

При этом я не знаю, кто из натовцев горел желанием с нами воевать. Ведь как развивались события? Когда наш батальон вошел в Косово, из Германии прилетел мой коллега и в обход НАТО предложил создать совместную российско-немецкую бригаду — по два батальона с каждой стороны. Итальянцы, те и вовсе отдавали нам свой сектор в полное распоряжение. Кстати, он был заболоченный, самый неудобный.

Но что было, то было: действительно, Вашингтон через командующего объединенными силами НАТО в Европе Уэсли Кларка давил на британского генерала Майкла Джексона, чтобы тот попытался выдавить наш батальон силой оружия из Приштины. Джексон пишет об этом в своей книге. Но я думаю, что английские военные не только Кларка, но и Тони Блэра не послушались бы. Что же касается совместной российско-германской бригады, то этот вопрос мы серьезно изучали. Но американцы взбаламутили албанцев, которые устроили массовые акции протеста против ввода наших подразделений в немецкий сектор.

Поскольку меня продолжают обвинять в том, что будто бы тогда я чуть не развязал третью мировую войну, хочу уточнить: мы действовали строго в рамках международного правового поля, очерченного резолюцией 1244 СБ ООН, которая предоставляла равные права нам, американцам и натовцам.

— Официальная поддержка Москвы у вас была?

— Тогда в России была очень интересная ситуация. Президент вроде как болел, правительство во главе со Степашиным только сформировано, причем с урезанными полномочиями, и поскольку других сильных политических центров в стране не наблюдалось, МИД и Министерство обороны нередко действовали на свой страх и риск. Но в этот раз принципиальное согласие Ельцина было получено, чего мог и не знать, например, телеведущий Евгений Киселев, который уже подготовил передачу о том, как генералы якобы обманули Ельцина. Так вышло, что практически никто не знал о том, что президент был в курсе дел с самого начала.

И вот совещание у Ельцина на следующий день после ввода нашего батальона. Естественно, маршалу Сергееву никто руки не подает, воротят от него носы. Игорь Дмитриевич делает обстоятельный доклад и упоминает о том, что командование английской бригады напросилось к нам на ночлег. И вдруг голос Ельцина: «Рюмку-то налили?» — «Конечно, Борис Николаевич…» В общем, кончилось тем, что Ельцин обнял Сергеева и поблагодарил его за то, что он «щелкнул Клинтона по носу». И уж тогда к поздравлениям присоединились все остальные. Все вдруг стали соучастниками.

— Говорят, в НАТО был праздник, когда стало известно о вашей отставке.

— Строуб Тэлбот пишет, что он по этому поводу поздравил своих генералов. Кстати, еще раньше, в мае 2001 года, после очередного заседания совета Россия — НАТО, лорд Робертсон пригласил в свой кабинет нашу делегацию, вручил мне запонки с символами НАТО и России, бутылку виски и сказал, что это в память о нашем сотрудничестве, которое «не всегда было приятным, но всегда конструктивным». То есть они заранее знали, что я ухожу. В самолете на обратном пути поинтересовался у министра обороны Сергея Иванова, что это все значит. Он: «Ну что вы! С вами так приятно работать…» Но я понимал, что Сергей Борисович лукавит, потому что натовской информации о наших внутренних делах можно было доверять.

Впрочем, был случай, когда они несколько поспешили со мной распрощаться. На очередном раунде переговоров мой контрпартнер генерал Фогельсон в присутствии Мадлен Олбрайт выразил сомнение в том, что я соглашусь с теми предложениями, которые они подготовили. И тогда Олбрайт вспылила: «Я веду переговоры не с генералом Ивашовым!» И потом бросила фразу: «Не делайте большую ставку на маршала Сергеева и генерала Ивашова, очень скоро Ельцин их снимет».

И действительно, после наших расхождений по югославскому вопросу Черномырдин пришел к Ельцину с проектом указа о моей отставке. Как мне потом передали, указ Ельцин подписывать отказался, причем с комментарием: «Не буду снимать. Вот пусть он их мочит!»

— Когда вы защищали Милошевича в Гааге, приходилось ли встречаться с Карлой дель Понте?

— Нет, не приходилось. Там по каждому обвиняемому была сформирована своя судебная группа. Кроме меня в пользу президента Югославии свидетельствовали Евгений Примаков и Николай Рыжков. Но я был единственным из свидетелей, который давал показания два дня подряд. В частности, в первый день я рассказал о двух перехваченных телефонных разговорах Мадлен Олбрайт с Хашимом Тачи. Еще до главных событий он как-то опрометчиво заявил, что, дескать, на территории Косово, кроме албанцев, не будет никого — ни НАТО, ни сербов. Олбрайт, тогда она звонила из Германии, сняла трубку и выдала неразумному косоварскому лидеру по первое число. Следующий их разговор состоялся 25 марта 1999 года, на второй день после начала бомбардировок. На этот раз Олбрайт вышла на связь из США. «Где ваше восстание, — кричала она в трубку,— почему вы не поднимаете восстание?» Когда я привел эти факты, судьи вытаращили глаза.

Но на следующий день состав суда был мрачнее тучи. Видимо, с ними уже провели разъяснительную работу, и представитель британской Фемиды решительно потребовал, чтобы я объяснил, на каком основании прослушивался телефон госсекретаря США. Полагаю, что мой ответ его разочаровал еще больше. Я сказал, что мы отслеживали не звонки Олбрайт, а разговоры бандитов и террористов, и если она выходила с ними на связь, нашей вины в этом нет…

— Вы считаете, что смерть президента Милошевича в камере была неслучайной?

— Конечно. Во-первых, процесс шел не в пользу НАТО. Во-вторых, Слободан не был сломлен. Любое его выступление в суде носило атакующий характер. Они не знали, как остановить поток той информации, которую выдавал Милошевич. А убить можно по-разному. Например, оказанием не той помощи, которая требуется по медицинским показателям, несвоевременным оказанием или вообще неоказанием помощи. Готовясь к процессу, я провел у Милошевича в камере много часов, и он мне рассказал, что те таблетки, которые ему выдавали в тюрьме, снижают давление, но имеют странные побочные явления: ухудшается память, замедляется речь, голова не работает… Он предполагал, что это не случайно.

— Каким могло быть решение суда по делу экс-президента Югославии?

— Моему другу генералу Ойданичу, которого я тоже защищал, без личного участия — таковое трибунал не разрешил, дали шестнадцать лет тюрьмы. Слободану Милошевичу могли присудить пожизненное заключение, то есть его все равно убили бы. Оправдательный приговор был невозможен, потому что тогда следовало бы обвинение НАТО, Гаагского трибунала, Армии освобождения Косово...

В начале 90-х главой МИД назначили Андрея Козырева, который вошел в историю как «господин Да» - противовес «мистеру Ноу» Андрею Громыко. Но уже через несколько лет ситуация начала меняться. Первым знаковым противостоянием был конфликт в Косово.

В 1999 году блок НАТО грозит югославскому лидеру Слободану Милошевичу кулаком. В его стране фактически гражданская война. Сербы воюют с албанцами за край Косово. Одни, которых Белград называет сепаратистами, хотят независимости края, другие – официальные власти – выступают за нерушимость страны. НАТО во всех бедах обвиняет сербов, и 24 марта начинает бомбить.

Нарушив все нормы международного права, и не слушая Россию, которые выступает за мирные переговоры, НАТО начинает авиационную атаку. После подсчитали, в течение нескольких месяцев операции, название которой «Союзная сила», в Сербии были разрушены больше сотни промышленных предприятий. Авиация совершила 35 тысяч боевых вылетов, и выпустила больше 20 тысяч бомб и ракет. Погибло почти 2 тысячи мирных жителей, 400 детей. Но этот день вошел в историю как день, когда «войну выиграла только авиация». Военные НАТО потеряли только двух человек – случайно.

Евгений Бармянцев в 1999 году выступал как военный атташе при посольстве РФ в Югославии. Он утверждает, что НАТО не могли взять Косово голыми руками, поэтому предприняли авиационную попытку. При обсуждении операции «Союзная сила» Россия как участник операции не упоминалась. В этих условиях высшее политическое и военное руководство решили провести операцию на опережение НАТОвских войск и занять аэродром.

Пассивное участие
АОК (UÇK)

Марш-бросок на Приштину - операция по переброске сводного батальона ВДВ ВС России , входившего в состав международного миротворческого контингента в Боснии и Герцеговине (город Углевик), в город Приштина (Косово и Метохия), проведённая в ночь с на 12 июня 1999 года .

Целью операции было установление контроля над аэропортом «Слатина » (ныне - Международный аэропорт Приштины) раньше британского подразделения KFOR .

На Западе операция известна как Инцидент в Приштине (Приштинский инцидент ).

Предыстория

Подготовка к марш-броску на Приштину

Согласно позиции России, для обозначения своего присутствия в мировой политике, а также для обеспечения своих геополитических интересов в Балканском регионе, руководством Минобороны России и Министерства иностранных дел России , с согласия президента России Бориса Ельцина , было принято решение о занятии аэропорта «Слатина» и вводе на территорию Косова и Метохии российского миротворческого контингента.

На собрании у первого заместителя МИД России Александра Авдеева заключили :

В разработке плана, кроме Авдеева, участвовали: заместитель директора Департамента общеевропейского сотрудничества МИД России А. Н. Алексеев , военный атташе в Белграде генерал Евгений Бармянцев , генерал-лейтенант Виктор Заварзин , офицеры ГОУ и ГРУ Генштаба , и другие военные .

По словам Леонида Ивашова, в тот период занимавшего должность начальника Главного управления международного военного сотрудничества Минобороны России , о готовящейся операции не знали не только в министерстве иностранных дел. В Генштабе, министерстве обороны, воздушно-десантных войсках об этом знали буквально единицы. А в полном объёме обо всей операции, включая военно-дипломатическое прикрытие, знали всего шесть человек. Даже президенту Ельцину была предоставлена аналитическая записка с обобщёнными предложениями, а не конкретными действиями по занятию аэропорта.

В случае нападения на российских десантников со стороны сил НАТО планировалось в спешном порядке провести блиц-переговоры с военным и политическим руководством Югославии, вступить с Югославией в военный союз и дать отпор наступающим войскам НАТО на всей территории Косова, одновременно перебросив в Косово и Метохию несколько полков ВДВ , вплоть до дивизии. По мнению генерала Л. Ивашова , такое развитие событий было бы изначально обречено на успех, так как руководство НАТО не было в полной мере готово к полномасштабной наземной операции.

10 июня 1999 года военная операция НАТО завершилась. Согласно резолюции СБ ООН 1244 в Косово вводились миротворческие силы НАТО.

Установление контроля над аэродромом «Слатина» и ввод в Косово миротворческих сил НАТО были запланированы на 12 июня. Основные сухопутные силы НАТО были сосредоточены в Македонии и готовились выступить в сторону Косово утром 12 июня.

10 июня российскому миротворческому контингенту SFOR (подразделения ВДВ России) , находившемуся в Боснии и Герцеговине , поступил приказ подготовить механизированную колонну и передовой отряд численностью до 200 человек.

Передовой отряд и колонна, в состав которой входили БТРы , автомашины «Урал» и «УАЗ», были подготовлены в кратчайший срок. При этом личный состав (кроме командования) , который должен был участвовать в марш-броске, до самого последнего момента не знал, куда и зачем они готовятся выступать.

Начало операции

Переброска российского контингента KFOR: Марш-бросок на Приштину 12 июня 1999 года Воздушный маршрут. Переброска десантников из Пскова, Рязани и Иванова Морской маршрут. Переброска десантников и техники из Тулы

11 июня в 4:00 (по другим сведениям, готовность к началу движения была назначена на 5 часов утра, а начали движение часов в 11 часов ) передовой отряд ВДВ на БТРах и автомашинах выдвинулся в сторону границы Боснии и Югославии . Командовали старший оперативной группы Воздушно-десантных войск России в Боснии и Герцеговине генерал-майор Валерий Рыбкин и комбат полковник Сергей Павлов. На территории Сербии к колонне присоединился назначенный от Генштаба генерал-лейтенант Заварзин. Шли быстро - под 80 км/ч. Колонна без труда пересекла границу. До этого момента командование НАТО не располагало сведениями о начале марш-броска российских десантников на Приштину .

Ещё до пересечения границы маркировка российской боевой и транспортной техники была изменена с «SFOR » на «KFOR ». Личному составу была поставлена задача в кратчайшие сроки преодолеть более 600 километров и захватить аэродром «Слатина» до прихода сил НАТО. На БТРы и автомашины были вывешены российские флаги .

Начальник Генштаба генерал армии Анатолий Квашнин по командно-штабной связи боснийской бригады приказал Виктору Заварзину немедленно развернуть батальон в обратном направлении. Заварзин, в свою очередь, сообщил об этом начальнику ГУ МВС Минобороны России генерал-лейтенанту Леониду Ивашову . Последний напомнил ему, что «решение на ввод батальона принял Верховный Главнокомандующий - Президент России, а приказ о нём отдал министр обороны <…> Следовательно, никаких разворотов и остановок - только вперёд» . Чтобы уберечь Заварзина от новых несанкционированных приказов, Ивашов предложил ему на время выключить мобильный телефон. Вскоре Квашнин попытался вновь передать приказ об остановке батальона через штаб бригады (в командно-штабной машине находилась своя аппаратура связи), однако Заварзин, взяв всю ответственность на себя, продолжал движение дальше .

Когда почти через сутки батальон вышел к границе с Косово, он, как и было предусмотрено, притормозил и 12 июня ночью пересёк административную границу Сербии с Косово только после того, как спецподразделения НАТО (разведки, связи и другие) пересекли границу Македонии с Косово. К этому времени о выдвижении российских десантников в Брюсселе уже знали.

Движение колонны российских войск по Югославии было встречено местным населением неоднозначно. Во время прохождения по территории Сербии, в том числе и территории Косова, население с радостью встречало российских солдат , забрасывая технику цветами, передавая еду и напитки, в связи чем движение колонны незначительно замедлялось. Однако, позже уже в самом Косово начались противостояния со сторонниками независимости региона .

Колонна российских десантников прибыла в Приштину примерно в 2 часа ночи 12 июня. Население города вышло на улицы встречать колонну, при этом использовались петарды, световые ракеты, где-то раздавались автоматные очереди. Колонна прошла через Приштину за 1,5 часа. Сразу за Приштиной колонна въехала в Косово Поле , где остановилась на непродолжительное время для уточнения задач и получения сведений от разведки.

В ходе продвижения колонне встречались многочисленные отступающие подразделения сербской армии. Десантники в кратчайшие сроки захватили все помещения аэропорта «Слатина», заняли круговую оборону , организовали блокпосты и приготовились к появлению первых колонн НАТО, которые уже находились в пути. Задача по захвату аэропорта «Слатина» была выполнена к 7 часам утра 12 июня. К этому моменту последние силы сербской армии (бомбардировщики и танки) покидали аэропорт и ушли через 20 минут.

Прямую трансляцию о вводе российского батальона в Приштину вела телекомпания CNN .

Прибытие британской бронетанковой колонны

12 июня 1999 года около 11:00 в небе над аэродромом появился беспилотный самолёт -разведчик, затем с блокпоста на въезде в аэропорт «Слатина» командованию батальона поступило сообщение о прибытии первой колонны сил НАТО. Это были британские джипы . С другой стороны к аэродрому приближались английские танки Chieftain .

Обе колонны остановились перед российскими блокпостами. В небе появились десантные вертолёты. Пилоты британских вертолётов предприняли несколько попыток приземлиться на аэродром, однако эти попытки были пресечены экипажами российских БТРов. Как только вертолёт заходил на посадку, к нему сразу же устремлялся БТР, препятствуя таким образом его манёвру. Потерпев неудачу, британские пилоты улетели.

Впоследствии известный британский певец Джеймс Блант , служивший в 1999 году в группировке НАТО, свидетельствовал о приказе генерала Кларка отбить аэродром у российских десантников . Блант заявил, что не стал бы стрелять в русских даже под угрозой трибунала . Кроме того, Блант рассказывал:

«Около 200 русских расположились на аэродроме… Прямым приказом генерала Уэсли Кларка было „подавить их“. Кларк использовал необычные для нас выражения. Например, „уничтожить“. Для захвата аэродрома были политические причины. Но практическим следствием стало бы нападение на русских».

В конце концов командующий британской группировкой на Балканах Майкл Джексон заявил, что «не позволит своим солдатам развязать третью мировую войну» . Он дал команду «вместо атаки окружить аэродром» .

Совершив марш-бросок, российский батальон остался без снабжения, рассчитывая получить его по воздуху самолётами. Оказавшись в окружении, русские, со слов того же Бланта, через пару дней сказали: «Послушайте, у нас не осталось ни еды, ни воды. Может, мы поделим аэродром?» . Однако известно, что ситуация с горячим питанием у российского батальона была налажена раньше, чем у британцев .

В. В. Путин в сопровождении российских десантников на площадке аэропорта «Слатина», июнь 2001 года

По плану операции после захвата аэропорта «Слатина» на него в скором времени должны были совершить посадку военно-транспортные самолёты ВВС России, которыми должно было быть переброшено не менее двух полков ВДВ и тяжёлая военная техника. Однако Венгрия (член НАТО) и Болгария (союзник НАТО), отказали России в предоставлении воздушного коридора , в результате 200 десантников на несколько дней практически остались один на один со всё прибывающими силами НАТО .

По словам начальника Главного управления международного военного сотрудничества Министерства обороны России в 1996-2001 годах генерала-полковника Леонида Ивашова , планировалось ввести три батальона:

Переговоры и консенсус

В течение нескольких дней переговоры между Россией и НАТО (в лице США) на уровне министров иностранных дел и обороны проходили в Хельсинки (Финляндия). Все это время российские и британские войска в районе аэропорта «Слатина» не уступали друг другу ни в чём, хотя на территорию аэропорта была допущена малочисленная делегация во главе с генералом Майклом Джексоном .

В ходе сложных переговоров стороны договорились разместить российский военный миротворческий контингент в Косове в пределах районов, подконтрольных Германии , Франции и США . России не было отведено специального сектора из опасения НАТО, что это приведёт к фактическому разделению края. При этом аэропорт «Слатина» находился под контролем российского контингента, но должен был использоваться также силами НАТО для переброски их вооружённых сил и других нужд.

В течение июня - июля 1999 года в Косово с аэродромов в Иванове , Пскове и Рязани прибыли несколько военно-транспортных самолётов Ил-76 с российским миротворческим контингентом (ВДВ), военной техникой и оборудованием. Однако большее число российских военнослужащих вошло в Косово по морскому маршруту, выгрузившись в греческом порту Салоники с больших десантных кораблей - «Николай Фильченков », «Азов » (БДК-54), «Цезарь Куников » (БДК-64) и «Ямал » (БДК-67), и в дальнейшем совершив марш в Косово через территорию Македонии .

Начиная с 15 октября 1999 года аэропорт «Слатина» стал принимать и отправлять международные пассажирские рейсы, вновь получив статус международного аэропорта.

Итоги

Операция стала полной неожиданностью для НАТО, сорвав триумфальный вход натовских войск в Косово под телекамеры мировых СМИ. Марш-бросок на Приштину позволил Москве добиться размещения своих миротворцев на севере Косова. Историческое значение этой военной операции весьма велико - наряду со знаменитым разворотом 24 марта 1999 года Евгения Примакова над Атлантикой он обозначил начало перехода России к самостоятельной внешней политике.

Миротворцы из России находились в Косове вплоть до 2003 года, когда российский контингент (650 военнослужащих) был выведен из Косова, а его имущество безвозмездно передано командованию миротворческих сил, взамен прибыли милицейские формирования из России .

Награда

Участники «броска на Приштину» и лица, участвовавшие в его подготовке, были награждены специально учреждённой медалью «Участнику марш-броска 12 июня 1999 г. Босния - Косово».

Отражение в культуре

Маршу-броску посвящена композиция «Песня „Косовского батальона“», написанная участниками событий (музыка Д. Зубатенко, слова С. Березовского

«Господи, помилуй! Господи, помилуй!» - слова народной сербской песни-молитвы звучали на концерте в честь делегации российских десантников в шахтерском городке Углевик на востоке Республики Сербской, что в Боснии и Герцеговине. Группа офицеров-десантников из России во главе с бывшим начальником штаба ВДВ генерал-лейтенантом Николаем Стаськовым прибыла сюда отмечать 14-ю годовщину легендарного марш-броска десантного батальона в Косово. В июне 1999 года эта весть взбудоражила мир – русский десант прямо перед носом натовского авангарда захватил аэропорт Слатина – ключевой объект в Косово. Сербы воспряли духом. Марш десантного батальона у многих россиян тогда вызвал чувство гордости за страну и армию.

Через 14 лет эту дату в России почти не заметили, если не считать пары сообщений в СМИ. «Не заметили» ее и в Белграде, где сегодня все больше смотрят в сторону Запада. А вот в скромном 18-тысячном Углевике, где еще десять лет назад располагался штаб бригады российских миротворцев, наших десантников помнят и любят. «Сербия жива, пока Россия живет», - квинтэссенцией этой памяти стали слова из той же песни, исполненной сербскими девушками…

Российскую делегацию встретил председатель «Сербско-Русского союза» Саво Цветинович, в прошлом один из руководителей сербской полиции, а ныне работник почты. Вместе с офицерами ВДВ он восстанавливал мир и порядок на многострадальной земле Республики Сербской. Верность присяге, патриотизм и пророссийская ориентация и стоили ему высокой должности и карьеры в полиции. Слишком неудобен он был для ставленников от международного сообщества, «надзирателей» из IPTF (международной полиции), слишком честен, слишком расположен к российским миротворцам.
Цветинович – один из тех, кто не меняет своих взглядов в зависимости от конъюнктуры. Сейчас такие люди в большом дефиците в Сербии, да и в России. Российские десантники для него – самые дорогие гости на свете.

Служба на охране энтитета

Острая фаза конфликта на Балканах потушена. Постепенно зарубцовываются раны, уходят в прошлое герои и предатели той войны, разгоревшейся на осколках Югославии и катком проехавшей по судьбам живых людей, по семьям, дружеским связям и былому единству народов. Травой заросли дороги и остовы сожженных и брошенных домов. Югославии больше нет, и, как говорят сами сербы, больше не будет. Причины и поводы распада страны оказались гораздо сильнее и действеннее тех скреп, сшивавших СФРЮ еще со времен Тито. В Боснии и Герцеговине сербы, мусульмане и хорваты разделились на энтитеты, обособившись на своих территориях, по разные стороны линии разъединения сторон, проведенной международным сообществом.

Беженцы обустроились в новых домах, перенеся на новоселье даже могилы предков. Сейчас городков и сел со смешанным населением в Боснии и Герцеговине куда меньше, хотя на бывшей линии разграничения сербские села все еще чередуются с мусульманскими. В 90-х, когда шли бои, на простреливаемых с господствующих высот участках дорог местные сербы, спасаясь от снайперов, вдоль дорог устанавливали фанерные щиты и развешивали на веревках куски ткани и одеяла, закрывая им обзор.

Южнее, в 600-х километрах юго-восточнее Углевика – Косово поле, историческое для сербов место, в 90-х годах 20 века превратившееся в боль сербского народа. На поражение в битве с османами семь веков назад наложилась трагедия геноцида сербов 2000-х.

…Память неумолимо относит нас в те дни 90-х, когда в Боснию и Герцеговину были введены иностранные военные контингенты. Политическое руководство ведущих мировых государств, уничтожая, как ему представлялось, «последний оплот коммунизма в Европе», своими действиями «раздербанило» и разодрало на куски по религиозным и национальным признакам территорию бывшей Югославии, инициировав один из самых кровавых конфликтов 20 века. Все это, разумеется, во имя демократии и справедливости. Цель оправдывала средства…

Сербам оставляли все меньше и меньше жизненного пространства. Легализацией новой реальности стали Дейтонские соглашения в декабре 94-го.
Миротворческие подразделения ВДВ России несли в ту пору службу в Республике Сербской, что, по признанию многих ее жителей, стало гарантией безопасности населения и предотвратило новые столкновения. Задача – развести противоборствующие стороны, изымать , налаживать мирную жизнь. Фактически рядом, бок о бокс нашими десантниками несли службу американские военные. Необычным было то, что потенциальные противники, многие годы готовившиеся воевать друг с другом, выполняли миротворческую миссию в составе одной организационно-штатной структуры многонациональной дивизии «Север», представляя интересы своих стран в регионе.

«Мы были врагами, но встретились друг с другом не на поле боя, а как миротворцы, - вспоминает генерал Николай Стаськов. - Необычное состояние, учитывая нашу подготовку. Здесь учились общаться в мирной обстановке. Постепенно налаживали взаимодействие, хотя поначалу было непросто».

Экс-начальник штаба ВДВ России Николай Стаськов на месте расположения штаба российской бригады миротворцев в Углевике, Республика Сербская с делегацией российских десантников

Подразделение американских рейнджеров расположилось в штабе бригады ВДВ России, офицеры российской группы взаимодействия в интересах российских миротворцев выполняли задачи на американской базе «Игл» в Тузле.

Отношение населения к миротворцам было специфическим – американцев, здесь, мягко говоря, не любили, а в русских видели братскую защиту. Доверие населения к нашим военным, несшим службу на постах, патрулировавших зону ответственности, по словам Николая Стаськова, сыграло тогда главную роль в нормализации обстановки. Перестали звучать выстрелы, греметь взрывы, люди постепенно возвращались к мирной жизни: «Сказалась дружба русского и сербского народов, которая является величиной постоянной».

То, что бригада российских десантников прочно обустраивалась в Республике Сербской, развернув кроме штаба, подразделений, постов еще и оперативную группу, самостоятельно анализировавшую информацию и передавшую ее в Россию, не нравилось американскому командованию, требовавшим безоговорочного подчинения. «Партнеры» постоянно жаловались в Москву на инициативных командиров русского десанта. Например, генерала Стаськова западные СМИ обвиняли чуть ли не в срыве Дейтонских соглашений, называя его «пушкой без предохранителя».

В январе 1996 года для участия в миротворческой операции многонациональных сил в Боснии и Герцеговине была направлена отдельная бригада ВДВ численностью 1500 человек.

В ночь с 11 на 12 июня 1999 года батальон российских десантников за несколько часов совершил лихой бросок из Боснии в Косово, захватив стратегически важный объект – аэродром Слатина и опередив танковые колонны войск НАТО. После этого в соответствии с резолюцией СБ ООН № 1244, на основании указа Президента России и в соответствии с подписанными Министрами обороны РФ и США 18.06.1999 в Хельсинки «Согласованными пунктами Российского участия в силах КФОР», было принято решениео направлении в Косово воинского контингента ВС РФ численностью 3616 чел.

ВДВ России на территории бывшей Югославии совместно с НАТО участвовали в проведении двух миротворческих операций в Боснии и Герцеговине и в Косово. В БиГ десантники контролировали территорию общей площадью – 1750 км2. Общаяпротяженность контролируемой линии разъединения сторон – 75 км.Подразделения размещались в 3-х базовых районах (2 на территории Республики Сербской – Углевик и Прибой, 1 – на территории Федерации БиГ – Симин-Хан).

Бомбы реальные и психологические

…Время было смутное – шла подготовка агрессии НАТО против Югославии, затем последовали косовские события. Весной 1999 года натовские бомбардировщики выстраивались в боевые эшелоны для проведения (вдумайтесь в термин!) «гуманитарных бомбардировок» объектов инфраструктуры Большой Сербии прямо над базовым районом российской бригады. До границы всего-то ничего – меньше 30 км.

Однажды воздушная карусель завертелась прямо в небе над Углевиком, когда югославский МиГ принял неравный бой с двумя новейшими американскими истребителями, был подбит и, оставляя шлейф дыма, стал уходить в сторону Сербии. Сербский пилот сумел катапультироваться. Его, раненного, подобрали местные жители и, оказав медицинскую помощь, переправили через границу с Сербией. А на земле несколько суток рыскали поисковые группы американского контингента, с задачей взять в плен сбитого летчика.

Листовка для военнослужащих ВС СРЮ в КОСОВО, распространявшаяся авиацией НАТО в марте-июне 1999 г. Подпись на иллюстрации: "Тысячи бомб…повинуясь воле всего мира, будут беспрерывно сыпаться на ваше подразделение". Подпись на обороте: "Предупреждение ВС СРЮ: ПОКИНЬТЕ КОСОВО! НАТО использует против подразделений ВС СРЮ в КОСОВО и МЕТОХИИ бомбардировщики Б-52, вооруженные 225-килограммовыми бомбами МК-82. Один Б-52 может нести до 50 таких бомб! Эти самолеты будут прилетать до тех пор, пока не прекратят ваши зверства и не выгонят вас из КОСОВО и МЕТОХИИ. Если хотите выжить и снова увидеть свои семьи, бросайте оружие"

В это время все население Боснии и Герцеговины, включая Республику Сербскую, подвергалось активному психологическому воздействию со стороны стран Запада. Эти места стали стала своего рода полигоном для «обкатки» новых информационных технологий и дальнейшего их применения в других регионах мира. Тысячи американских специалистов психологической борьбы развернули работу, создавая СМИ, подключая местные телеканалы и радиостанции, организуя «ток-шоу», распространяя листовки и т.д. Офицеры психологической борьбы из российской бригады противостояли этому потоку, создавая иной информационный фон в сербских СМИ, и зачастую, по признанию самих американцев, выигрывали в этих дуэлях в эфире, на экранах и полосах газет.

С активизацией операции по выдавливанию сербов из Косово кроме бомб, ракет и снарядов на сербские войска и гражданские объекты с воздуха сыпались листовки с угрозами бомбить до бесконечности. Обработка сознания военного люда и населения не прекращалась не на минуту. Можно сказать, что на Балканах силы НАТО выиграли в именно информационной сфере, поскольку ущерб, нанесенный с воздуха югославской армии в Косово, был минимален.
Здесь на практике отрабатывались стратегия, тактика, обкатывалась методика и способы ведения информационной войны.

О масштабах спецопераций НАТО говорит такой факт – в один из дней неожиданно переменился ветер, и полтора миллиона листовок, сброшенных на Сербию, отнесло на территорию соседней Венгрии. Бумажный дождь обрушился на головы опешивших венгров. В листочках было написано: «Тысячи бомб…повинуясь воле всего мира, будут беспрерывно сыпаться на ваше подразделение… Предупреждение ВС СРЮ: покиньте Косово! НАТО использует против подразделений ВС СРЮ в Косово и Метохии бомбардировщики Б-52, вооруженные 225-килограммовыми бомбами МК-82. Один Б-52 может нести до 50 таких бомб! …Эти самолеты будут прилетать до тех пор, пока не прекратят ваши зверства и не выгонят вас из Косово и Метохии. Если хотите выжить и снова увидеть свои семьи, бросайте оружие…»

…Но нельзя сказать, что в этом противостоянии Югославия была обречена. Да, в Белграде методичным ударам подвергались штабы, здания военной и гражданской инфраструктуры, социальные объекты. Крылатые ракеты и «умные» бомбы поражали объекты, помеченные «маячками», расставленными американской агентурой. Но югославская армия не несла тех потерь, на которые рассчитывали в Вашингтоне и Брюсселе. Воинские подразделения сербов успешно маневрировали, использовали маскировку и тепловые ловушки для натовских ракет. Силы ПВО постепенно научились бороться с воздушными целями, сбив «невидимый» F-117 «Cтелс» и пару «Миражей». Армия сохранила костяк и боеспособность… Но методичная информационно-психологическая обработка сербов принесла свои плоды –официальный Белград принял условия ультиматума международного сообщества. Территорию Косово наравне с формированиями албанцев занимали американцы, англичане и их союзники. Требования Москвы включить Россию в формат операции в Косово с целью прекращения геноцида сербского населения игнорировались. В этих условиях в Генштабе ВС РФ и штабе ВДВ было принято авантюрное на первый взгляд и рискованное решение – передовым отрядом в составе отдельного парашютно-десантного батальона совершить семисоткилометровый марш-бросок в самое сердце Косово, опередив начавшие продвижение по сербской территории натовские подразделения, захватить военный аэродром Слатина и обеспечить высадку главных сил российского миротворческого контингента. Показательно, что об этом плане не знал даже президент Ельцин, которому доложат об операции уже после ее завершения. Такая скрытность оправдала себя на все 100% – по крайней мере, прозападное окружение президента России оказалась в полном неведении, не успев представить ему ситуацию в нужном для себя свете и сорвать бросок десантного батальона.

«Марш мне снится по ночам»

Выглядело это картинкой из другой жизни – цветы на броне, сербские девушки целуют русских солдат, бурное ликование. Батальон российских десантников броском занял позиции на аэродроме Слатина в Косово. Как военные готовились и провели этот марш? С этих вопросов началась беседа с непосредственным участником описываемых событий, командиром российского десантного батальона, выдвинувшегося в Косово, полковником Сергеем Павловым.

Самолеты НАТО над нашим лагерем выстраивали в боевые порядки и уходили на Белград. Мы по-прежнему патрулировали свою зону ответственности, выполняли миротворческие задачи в рамках предоставленного мандата. Не было даже намека, что можем куда-то двинуться. Но если честно – я предчувствовал. Предчувствие меня часто выручает, не подвело и тогда. Я вдруг ощутил, что грядут события, в которых мы будем активными участниками, хотя лично мне до замены оставалось два месяца.

Обычно в этот период любой командир не особо усердствует в службе. А у меня как раз наоборот. Народ говорил: «Что это на комбата нашло, ведь ему уже пора расслабиться и готовиться к ротации?»

В мае мы завершали перевод техники на летний период эксплуатации. К этому вопросу я подошел очень серьезно и жестко спрашивал с подчиненных, делая акцент на качество перевода. В конечном итоге именно это стало гарантом успеха.

На подготовку к маршу в 700 км нам выделили всего 8 часов! Более жестких временных рамок на моей памяти ни у кого не было, даже в ВДВ. Способен ли кто-нибудь повторить то, что удалось нам тогда? Большой вопрос. Я не уверен.

Той ночью нам пришлось снимать три поста. Люди находились далеко в горах, связь хромала. Пока передали, пока продублировали, пока нас правильно поняли и мы собрали всех, ушло время. Людям передалось ощущение того, что готовится что-то серьезное. Напряжение было всеобщим, но чтобы боялись, я не видел.

… Пришло время «Ч» и наша колонна пришла в движение… Когда был отдан боевой приказ, мы поняли, что уже через час о нас узнает весь мир. Представляете наши ощущения? Как отнесется к этому страна, которая стоит на коленях? Не дай Бог, будет неуспех… Мы не боялись за себя, за свою шкуру. Было ощущение огромной ответственности, потому что оправдания потом не будет. Как смотреть людям в глаза – почему не сделал, не выполнил? И всегда боишься за людей. Не дай Бог…

Марш прошел без потерь. Люди потом поняли, что моя строгость дала свои плоды – в ходе марша не вышла из строя ни одна единица техники Задача была выполнена. А ведь мне ставили в вину излишнюю жесткость и требовательность, говорили, что можно было бы и помягче. Правда оказалась на моей стороне. Сейчас я сплю спокойно, зная, что ни одна мать, ни одна жена не проклинает меня… Мы всех довели без потерь, задачу выполнили без боестолкновений. Тогда я перекрестился и сказал: «Слава Богу, все живы».

Была ли опасность на маршруте? Как разворачивались события?

Наш проход обеспечили на высоком уровне. Так что мы никогда не говорим, что все сделали я и генерал Рыбкин. Решение приняли наверху, а мы лишь качественно исполнили. Мы практически «пролетали» сербские городки. Полицейские патрули и пограничники обеспечили «зеленый коридор». Нас вели, разведка сработала на пять баллов.

Я предполагал, что что-то будет. Час-два-три прошло, и кто-то мог очухаться, натовцы могли высадить десант посадочным способом. Что им стоит? Ведь нам противостояла огромная махина НАТО. Конечно, мы готовились к неожиданностям, вплоть до боестолкновений. У нас был полный боекомплект. Но расчет был на внезапность – двинулись в воскресенье прямо по автобану, хотя знаю, что рассматривался вариант движения по горам. Мы «летели» по дороге. Потом я узнал, что американским командованием было принято решение высадить рейнджеров, организовать засаду и задержать нас любым способом. Якобы, у них на борту самолета ВТА с группой захвата оторвался какой-то баллон, поранил кого-то, и эта затея сорвалась. Может, у них хватило ума не доводить дело до боестолкновений. Но нам-то было не очень весело.

Солдат и офицеров наградили за этот марш?

Вы первый журналист, который спрашивает о наградах солдат и офицеров. А ведь это большая проблема. Всех интересует только одно – кто отдал приказ на марш? А какое мое дело, кто отдал? Мне отдал приказ мой непосредственный начальник, и я не в праве задавать вопросы, кто в верхних эшелонах принимал решение. Это не мое дело, ведь мы получили приказ, и пошли его выполнять.

Я знаю, что наградили не всех. Была учреждена медаль «Участнику марш-броска Босния-Косово». Кого-то отметили, но точно знаю, что два моих заместителя ее не получили. Почему, не знаю. Пять лет назад я встречался в Иваново с моим заместителем по воспитательной части Евгением Морозовым и начштаба батальона Вадимом Полояном, оставшимися без медалей. Смех, да и только. Мне говорят: «Командир, как же так?». А что я могу сделать? Был готов свою медаль отдать, но надо было две…

Но я точно знаю, что эти награды получили и те, кто в этом марше не участвовал. Вся наша наградная структура, те, кто сидят в штабах, должны были из кожи вон вылезти, чтобы найти и наградить всех участников марша. Через два года после марш-броска ко мне приехал солдат из деревни в Рязанской области и говорит, что в деревне все его подкалывают, мол, вешаешь лапшу, что участник марша в Косово, а медали нет. Пришлось снова звонить в кадровые органы и требовать…

Лично для меня награды не важны, я говорю это без рисовки. Лучшая награда – это то, что я сохранил бойцов, за которых отвечал… Вытащить людей из такой переделки было очень сложно… Опыт показывает, что потери – возвратные и безвозвратные – далеко не все боевые. Огромный процент потерь по разгильдяйству, в силу беспечности, небрежного обращения с оружием, непредусмотрительности. Мы же в тех условиях избежали этого, у нас не было ни одной травмы.

Десять лет подряд ко мне в Рязань ездили журналисты, а потом в СМИ прозвучала иная известная фамилия. Получилось, что меня невольно как бы вычеркнули из истории. Тут же сработал российский менталитет – ко мне перестали приезжать и задавать вопросы. Появилась масса оценок, новых версий, догадок, но я к этому спокойно отношусь…

Когда вошли в Косово, с чем и кем столкнулись?

В 1.00-1.30 ночи прошли Приштину – все население на улицах. Они нас немного задержали. Когда были за городом, прозвучал грозный звонок из Москвы. Колонну остановили. Генерал Рыбкин с кем-то долго разговаривал по телефону, потом мы убедили его, что надо еще пройти шесть километров и завершить выполнение задачи.

Мы должны были занять аэродром к 5.00 утра. К этому времени его должны были оставить подразделения сербских ВС и подойти английская бригада. Мы опередили ее на полтора часа. Разведчики доложили, что на подходе подразделения Армии освобождения Косово (АОК). Мы успели занять позиции и были готовы к бою. Захватили взлетную полосу, блокировали ее бронетранспортерами, разминировали основные пути подхода, перекрыли шоссе на Македонию, оборудовали позиции по периметру. Окопы и капониры для бронетехники рыли в скальном грунте трое суток.

…Через полтора часа как расположились, с одного из постов доложили, что подошла английская разведка. Англичане остановились в пределах видимости и просто «обалдели», увидев наших десантников. Подъехал английский генерал, поговорили на «эсперанто» - ломаном английском. «Кто вы такие? Что вы тут делаете? Здесь должны быть мы», - услышал примерно такие слова. Пришлось отвечать, что они опоздали, что здесь – позиции русского десанта. Генерала проводили в штаб к нашему генералу. Столкновений не было…

Сербские девушки целуют комбата Сергея Павлова спустя 14 лет после легендарного броска на Приштину. В России многие не знают своих героев в лицо

Сергей Евгеньевич, вопрос по существу – что батальон ВДВ делал в Косово?

Югославию бомбили, в НАТО силой решали проблему Косово и Метохии – спорной территории с межнациональным и межрелигиозным конфликтом. Не мне давать политическую оценку, прав Милошевич, когда ввел туда войска, или нет, и кто кого начал резать. Политики и историки разберутся. Но Запад действовал здесь, демонстративно игнорируя Россию. Черномырдин сутками заседал с Олбрайт, но в итоге Косово стали делить на зоны ответственности без России.

Тогда и было принято решение зайти в Косово самостоятельно. Наш батальон был передовым отрядом – воинским формированием, которое захватывает рубеж, участок местности, район и обеспечивает подход главных сил. Мы должны были обеспечивать высадку наших главных сил на аэродром. Правда, по ряду причин десант не высадился, и российский миротворческий контингент прибыл другим путем. Главное, что нам удалось – Россия приняла участие в судьбе косовских сербов. Первоначально этого было достаточно, чтобы не допустить геноцида, который там творили албанцы. В этом и заключалась наша миссия. Что произошло потом, хорошо известно, но не нам судить. Я, во всяком случае, не хочу давать политических оценок. А как человеку мне очень горько… Сейчас, 14 лет спустя, мы общаемся с сербами, и они преподносят нам урок патриотизма, любви к своей земле народу, любви к России.

Что происходило в Косово в те дни?

Мы видели, что творила Армия освобождения Косово. Они жгли и взрывали православные храмы, вырезали сербов. На аэродром не совались – знали, что получат отпор. А на молочный завод в Приштине неоднократно пытались проникнуть, устраивали провокации. Мы взяли под охрану эту территорию, тем самым многих сербов спасли от расправы. Албанцы демонстрировали оскорбительные жесты, захватывали сербов, приставляли нож к горлу и у нас на глазах пытались резать. А огонь открывать мы не имели права. Солдаты выбегали, становились живым щитом, оттаскивали, отводили людей. Все это делалось под видеокамерами. Чистой воды провокации…

Правда, ли что тогда достаточно было нескольких выстрелов, чтобы ситуация взорвалась?

Во-первых, то, что к нам подошли англичане, стало сдерживающим фактором. Наши военачальники поступили мудро – запустили их на аэродром, дали им место для ночлега. Но в наш адрес постоянно звучали угрозы.

Мы получали разведданные, с каких направлений ждать нападения, как могли, маскировались, ограничили всякое передвижение, нас предупреждали, что действуют албанские снайперы, что поставлена задача взять наших десантников в плен, убить, зарезать, о чем нас лично предупредил начальник Генерального Штаба генерал Квашнин. Но кому-то хватило разума не полезть. Мы организовали круглосуточное боевое дежурство.

Солдаты – молодцы, никакого разгильдяйства или расслабленности. Люди действительно были готовы. У нас были опытные контрактники, хорошие офицеры.

…Не забуду картинку в первые дни после марша. Лежит на бруствере окопа один 37-летний контрактник – опытный воин – и слушает. «Чего слушаешь?» - «Прилетят или нет». Я ему как в кино отвечаю: «Не переживай, прилетят, конечно».

Провоцировали нас постоянно – пускали скот прямо на наши позиции, а мы знали, что вели животных не пастухи, а разведчики. Отгоняли их, для этого есть разные приемы. Главное в той ситуации было не сорваться, не спровоцировать стрельбу. Рядом с нашими позициями располагался склад горючего и ГСМ. Косовары грабили его, вывозили горючее на тракторах, постоянно провоцировали бойцов.

Когда морем и по воздуху стали прибывать наши главные силы, стало гораздо проще, напряженность спала. Нас хорошенько усилили. Мы встречали войска, отправляли по секторам, а сами несли службу на аэродроме.

14 лет прошло, а я ничего не могу забыть. Марш у меня перед глазами – от первой секунды до последней. Отвечал практически за все, и до сих пор не могу забыть это ощущение ответственности. Такого напряжения в жизни у меня больше не было. Всё помню – подготовку, «гонки» по автобану, зарезанную женщину, слезы женщин и стариков… Это самое яркое впечатление в жизни.

Марш на Косово мне снится, и будет сниться до конца моих дней. Я продолжаю командовать по ночам… Сделали мы в принципе всё правильно – выполнили задачу, сберегли людей и технику...

Похищение: дыры политической авоськи

Комбат Сергей Павлов – человек старой закалки, воспитан, корректен и немногословен. Ныне он преподает в Рязанском высшем воздушно-десантном командном училище имени генерала армии В.Ф.Маргелова. Курсанты часто просят его рассказать о том марше.

…Безусловно стремительный марш-бросок ВДВ на Приштину в июне 1999 года с полным основанием можно назвать маленькой победой России. И обеспечили ее не кабинетные успехи дипломатии и даже не волевые удары кулаком по столу, а простой комбат десантного батальона и его подчиненные.
Правда, как часто бывает в таких случаях, у победы всегда много отцов, а поражение – сирота. С удивлением в ВДВ позже узнали о многих «героях» этого легендарного марша, которые в нем или не участвовали вообще, или имели, мягко говоря, весьма и весьма косвенное отношение. Некоторые из них до сих заседают в Госдуме, занимают посты в исполнительных органах власти. Хотя справедливости ради стоит отметить, что манера лепить липовых «героев» пошла от дотошных до «сенсаций» СМИ, зачастую не утруждающих себя тем, чтобы установить и донести до людей правду.

Говорят, по случаю успешной операции по занятию десантниками аэродрома в Слатине было выпущено три золотых медали. Якобы, наградили ими политиков и важных начальников. «Десантникам золота не нужно, - уверили меня в Союзе десантников России». – Но все бойцы и офицеры, принимавшие участие в событиях 14-летней давности, должны быть отмечены государством». Но даже обычных памятных медалей досталось не всем.

Для ветеранов тех событий это просто приятная мелочь, о которой, возможно, даже вспоминают только раз в год, надевая награды на торжественных мероприятиях. У десантников не принято бравировать наградами. Но если командование прикажет прибыть при орденах – видели бы вы этот иконостас! И все жё…

Но это только одна сторона медали. Другой стороной является то, что отважный, по-русски удалой бросок десанта оказался совершенно не поддержанным в политической плоскости. Да, российский миротворческий контингент еще несколько лет исправно нес службу, в Боснии и Косово, олицетворяя собой образец исполнения миротворческой миссии.

Но факты упрямая вещь – косовские сербы потеряли Родину. Те несколько десятков тысяч, что остались в крае, до сих пор пишут письма в Кремль с просьбой принять их в российское гражданство, потому что от них отвернулись в Белграде. В Косово разграблены десятки православных монастырей, разрушены и сожжены сотни храмов. Население в большинстве своем покинуло те места. А Россия со всей ее ширью и обилием ресурсов не смогла противостоять этому валу, не смогла стать преградой на пути несправедливости и откровенного зла. Хотя еще в конце 1999 года командование российской бригады, дислоцировавшейся в Боснии и Герцеговине, информировало Москву о благоприятном моменте для создания на Балканах российских военных баз. Этот призыв так и не был услышан, а история, как известно, не терпит сослагательного наклонения…

Сегодня же реальность такова, что ментальный разрыв между Сербией и Россией увеличивается. Старшее поколение, особенно те люди, которые помнят времена СССР и СФРЮ, общались и работали вместе с миротворцами из России, еще ощущают незримую связь с русским миром, дорожат ею и боятся ее прервать. Но молодое поколение в том же Белграде уже не знает русского языка, далеко от славных и трагических страниц нашей совместной истории. Молодежь, что и в мегаполисах России, заражена той же «болезнью потребительства», при которой вопросы духа и самобытности вообще не имеют значения.

Многие сербы, собственно Сербия и Республика Сербская Боснии и Герцеговины уже развернуты на Запад. В отношениях с Россией местная элита видит в первую очередь экономический интерес, то есть, только бизнес. Иные сферы – культурная и духовная, вопросы единой веры в лучшем случае только декларируются и отошли на второй план. Сербы учатся выживать без России, хотя решение о прокладке газопровода «Южный поток» через сербские территории встречено с большим восторгом и ожиданием больших перемен к лучшему. Как шутят здесь, пусть «лучше русские отключат газ, чем немцы пустят».

При всей теплоте и искренности встречавших и общавшихся с делегацией ВДВ России сербских общественников и чиновников, президент Республики Сербской Миодраг Додик, регулярно проводящий оперативные совещания с представителями «Газпрома», так и не нашел времени пообщаться с участниками легендарного броска на Косово. Наверное, все же приоритеты и предпочтения изменились …

«…Россию планомерно выдавили с Балкан. По разным причинам. Многолетние усилия российских миротворцев – впустую. Балканы переориентировались на сытую Европу, заигрывают с США. В преддверии натовской агрессии сербы любили повторять: «Нас с Россией 200 миллионов, мы – братушки»…, - вот мнение одного из офицеров-десантников миротворческого контингента. - Мы никогда не забудем, как встречали нас сербы. Так во вторую мировую русских встречала освобожденная от фашистов Европа. Такое не забывается, никогда... Недавно прочитал комментарий в Интернете: «Мы тогда утерли нос НАТО. Они реально испугались, но как всегда – нас предали... Свои же предали. Военных предали, сербов… И поэтому нас не уважают…». Осознавать, что доля правды в этом есть – обидно и горько. Но это не наша вина. Мы сделали все, что могли. А за державу все равно обидно, очень. До сих пор...»

Углевик – Баня-Лука – Москва

Листовка на сербское и албанское население КОСОВО, подготовленная и распространенная неизвестными лицами в апреле-мае 1999 г.: НАХОДИТСЯ В РОЗЫСКЕ живой или забальзамированный БИЛЛИ КЛИНТОН очень опасный преступник, вор-рецидивист, сексуально озабоченный, хотя, на самом деле, довольно беспомощный в половом отношении человек, протрахавший данную албанцам клятву освободить Косово. Вознаграждение за поимку: 45 миллионов долларов в карман (или самолет Ф-117 "Черный сокол" в хорошем состоянии и без пилота). Имеющуюся информацию просим сообщить по адресу: Армия освобождения Косово, НАТО, Брюссель, Великая Албания. Примечание: листовка написана на сербо-хорватском языке, но с использованием транскрипции, воспроизводящей албанское произношение

Жители столицы Республики Сербской Баня-Луки встречают делегацию российских десантников с транспарантом

Полковник запаса Сергей Павлов - командир батальона, совершившего марш в Косово и занявший аэродром Слатина. Ныне - доцент Рязанского высшего воздушно-десантного командного училища имени генерала армии В.Ф.Маргелова

Полковник запаса Герой России Александр Маргелов беседует с русским добровольцем, воевавшим на Балканах, Сергеем Сухаревым

Берет, тельняшка и орден Маргелова переданы для легендарного генерала Ратко Младича, находящегося в застенках в Гааге, его сыну Дарко

Золтан Дани - командир подразделения ПВО Югославии - рассказывает, как в марте 1999 г. сбил самолет-"невидимку" F-117A "Стелс"

Российские десантники возлагают венок у мемориала на месте концлагеря Ясеновац, где в годы Второй мировой войны хорватские усташи замучили около 700 тыс. человек

Делегация Союза десантников России на конференции, посвященной 14-летию марша на Приштину, в городе Углевик, Республика Сербская

Ctrl Enter

Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter

Исполнилось 15 лет со дня легендарной боевой операции российской армии, примера которой не было в новейшей истории Европы. В июне 99-го наши десантники совершили марш-бросок в Косово и захватили аэродром Слатина. Это было полной неожиданностью для командования НАТО, которое в то время проводило карательную операцию в бывшей Югославии. Участники операции были отмечены государственными наградами. Ее успех положительно сказался на имидже вооруженных сил России.

ВВС стран НАТО начали бомбить Югославию 27 марта 1999 года. За два с половиной месяца была фактически разрушена инфраструктура страны, погибло множество мирных граждан. Югославская армия, правда, сохранила боеспособность. Однако Запад уже сделал ставку на расчленение страны.

На 12 июня был назначен ввод НАТОвского сухопутного контингента на территорию Косовского края. А соглашения, достигнутые Москвой и Вашингтоном, в последний момент были переиграны.

"Договоренности, что входим, не было. Договоренности как бы программировались, но потом были разрушены, и НАТО присвоило себе право действовать вне согласованных действиях со всеми. Они сами стали навязывать, предлагать нам батальон туда, поставили нас в унизительно-подчинённое положение. И первым нужно было спасти престиж России. И не входить нельзя, и входить на их условиях нельзя. Поэтому нужно было сыграть в самостоятельную игру в соответствии с резолюцией Совета Безопасности", - вспоминает начальник Главного управления Международного военного сотрудничества Министерства обороны РФ (в 1999 году) Леонид Ивашов.

В этих условиях Кремль ставит задачу - совершить параллельный с натовским ввод войск, чтобы контролировать свой сектор Косово, а главное - ключевой аэропорт в Слатине недалеко от столицы края Приштины.

Но венгры и болгары под давлением Запада закрывают своё воздушное пространство для наших самолётов. Тогда в ночь с 11 на 12 июня батальон ВДВ России, расположенный в Боснии, в рамках миротворческой миссии скрытно выдвигается в сторону Югославии.

Именно этим бойцам была поставлена задача: избежав противодействия сил НАТО, в кратчайшие сроки совершить бросок на 600 километров, занять аэродром, и удерживать его. Это - единственный в регионе аэродром, способный принимать тяжёлые транспортные самолёты. И нужно было занять его первыми.

Благодаря умелым действиям разведки, удалось перехитрить тактическое командование НАТО. И когда те спохватились, БТРы нашего десантного батальона, развернув российские триколоры, уже двигались по территории Сербии к своей цели. Выиграно 6 часов.

Та же задача - контроль над ключевым аэродромом - поставлена передовым частям сил НАТО, стоящим совсем рядом с Косово - у македонской границы. Они тоже выдвигаются к объекту.

Третий час ночи 12 июня. Российский батальон уже входит в Приштину. Но здесь колонна замедляется. Вынужденно. Весть о том, что идут русские, разлетелась по стране очень быстро. И косовские сербы, несмотря на позднее время, высыпают на улицы и приветствуют нашу колонну.

"В голове - Россия, Россия, Россия. Большая русская земля. Земля моему сердцу", - вспоминает местный житель Радован Печич.

Отсюда до аэропорта Слатины всего 15 километров. Ранним утром туда же уже движутся две передовые британские бронетанковые колонны. В распоряжении нашего командования всего 200 бойцов ВДВ и восемь БТРов. Но к семи часам утра батальон занимает позиции.

Для прибывших к 11-ти англичан появление русских сюрпризом не стало - только в пути ситуацию им доложила разведка, которая сам бросок нашего батальона прозевала. На аэродроме англичане действительно обнаружили уже хорошо окопавшихся и занявших круговую оборону русских десантников. Высадка основного контингента НАТО в единственном пригодном для этого месте стала просто невозможной.

Сергей Псурцев, "ТВ Центр".