«Прасковья». Возрождение великой песни НАТАЛЬЯ КРЫМОВА{90} Куда ж теперь идти солдату? …С памятью о войне в государстве происходили и удивительные вещи… Запрещалось говорить о жертвах, о количестве погибших, о горе народа. Народную трагедию надлежало преобразовать в

Мария Александровна Герцогиня ЭдинбургскаяБукет герцогиниЛетом 1873 года Москву посетила великая княжна Мария Александровна, дочь императора Александра ll. В честь высочайшего визита в Кремле был дан прием, на котором княжне представлялись выдающиеся жители города.

Лидия Александровна Иванова Окончила балетное, ныне Вагановское, училище. Поступила в труппу бывшего Мариинского театра. Надежда молодого русского балета 20-х годов. Блистала в «Петрушке» и «Корсаре». Была популярна и в среде балетоманов, и среди широкой публики. Летом

Николай Шереметьев и Прасковья Жемчугова Историю любви крепостной Прасковьи и ее хозяина, сиятельного графа Шереметьева, не зря называют самой трогательной историей XVIII века, и это действительно так. Прасковья Жемчугова. Николай АргуновПрасковья Ковалева родилась в

Александровна Умерла Александровна. Преставилась. Проснулась утром, попросила у Степана (мужа своего, старосты нашего храма) просфорку и водички свяченой, скушала и, тихонько закашлявшись, - захрипев, - отошла ко Господу.В прошлое воскресенье причащалась, в четверг

В 1813 усадьба Тригорское перешла к Прасковье Александровне (1781-1859), бывшей замужем за Николаем Ивановичем Вульфом. От этого брака было пятеро детей: Анна (род. 1799), Алексей (род. 1805), Михаил (род. 1808), Евпраксия (1809), Валериан (род. 1812).
«Это была замечательная пара. Муж нянчился с детьми, варил в шлафроке варенье, а жена гоняла на корде лошадей или читала Римскую историю... От последнего брака произошли: друг Пушкина Алексей Николаевич Вульф, сестра его Анна Николаевна, с которою я была дружна всю жизнь, Вревская Евпраксея и другие». (А.П. Керн)
После свадьбы семья жила в имении мужа сельце Малинники Тверской губернии, но часто бывала в Тригорском.

Сначала семья жила в старом доме, построенном еще Максимом Дмитриевичем Вындомским в 60-х годах XVIII в. Через четыре года, в 1817 г. Вульфы перебрались в перестроенное здание полотняной фабрики. Причиной переезда было то, что дедовский дом оказался мал, и для семьи из шести человек требовалось более просторное здание. Перед переездом фабричное здание было благоустроено и приспособлено для жилья.

И хотя дом получился не очень привлекательным снаружи, похожим «не то на сарай, не то на манеж», внутри он был очень удобно спланирован и полностью отвечал требованиям времени.

Анна Петровна Керн так охарактеризовала свою тётушку в письме к автору первой научной биографии Пушкина П. В. Анненкову в 1859 году: «Вы когда-то у меня спросили: „что такое была Прасковья Александровна Осипова“. Мне кажется, я теперь вот могу это сказать почти безошибочно. С тех пор, как она скончалась [в этом же 1859], я долго об ней думала, и она мне теперь ясно нарисовалась. Это была далеко не пошлая личность – будьте уверены, и я очень понимаю снисходительность и нежность к ней Пушкина… Она меня всегда любила: и в детстве, и в молодости, и в зрелом возрасте, несмотря на то, что от бесхарактерности делала вред, почти что положительное зло. Я тогда сердилась на неё, но всегда потом ей прощала; она была так ласкова, так нежна со мною, как никто из моих близких, ни одна из моих родных тёток!.. И так мне рисуется Прасковья Александровна в те времена. Не хорошенькою, – она, кажется, никогда не была хороша, – рост ниже среднего, впрочем, в размерах, и стан выточенный; лицо продолговатое, довольно умное (Алексей на неё похож); нос прекрасной формы; волосы каштановые, мягкие, тонкие, шёлковые; глаза добрые, карие, но не блестящие; рот её только не нравился никому: он был не очень велик и не опрятен особенно, но нижняя губа так выдавалась, что это её портило. Я полагаю, что она была бы просто маленькая красавица, если бы не этот рот. Отсюда раздражительность характера».

Прасковья Александровна состояла в родстве с Пушкиным: её сестра Елизавета была замужем за двоюродным братом матери поэта Яковом Исааковичем Ганнибалом.

В 1817 г. Пушкин, окончив Лицей, первый раз посетил Тригорское и вписал в альбом Прасковьи Александровны стихотворение «Простите, верные дубравы».

Простите, верные дубравы!
Прости, беспечный мир полей,
О легкокрылые забавы
Столь быстро улетевших дней!
Прости, Тригорское, где радость
Меня встречала столько раз!
На то ль узнал я вашу сладость,
Чтоб навсегда покинуть вас?
От вас беру воспоминанье,
А сердце оставляю вам...

В конце 1817 года Прасковья Александровна вторично вышла замуж на Ивана Сафоновича Осипова. Он привез с собой из Петербурга дочь от первого брака - Александру (род. 1808).

От брака с Осиповым у Прасковьи Александровны родилось две дочери – Мария (1820) и Екатерина (1823). 5 февраля 1824 года Прасковья Александровна вторично овдовела. Падчерица Александра осталась жить здесь.
Летом 1819 года Пушкин снова посетил Тригорское.

9 августа 1824 года поэт прибыл из Одессы в Михайловское - в ссылку. «В качестве единственного развлечения, - писал он в октябре 1824 года В. Ф. Вяземской , - я часто вижусь с одной милой старушкой соседкой [П. А. Осиповой 43 года] - слушаю ее патриархальные разговоры. Ее дочери, довольно непривлекательные во всех отношениях, играют мне Россини, которого я выписал». (см. письма Пушкина за 1824 год)

Отцом Прасковьи Александровны собрана прекрасная библиотека, где были не только романы (кстати, «Кларисса» Ричардсона), но богатое собрание исторической, научной, справочной литературы, собрания сочинений иностранных и русских авторов XVIII века; из Петербурга постоянно выписывались новинки. В доме Осиповых читали на всех европейских языках. Сама Прасковья Александровна, свободно владевшая французским и немецким, выучила и английский, присутствуя на уроках собственных детей, для которых из Англии выписали гувернантку.

Все тригорские барышни были очарованы Пушкиным, симпатизировала ему и Прасковья Александровна. «Приезжал он обыкновенно верхом на прекрасном аргамаке, – вспоминала одна из младших дочерей Прасковьи Александровны Мария Ивановна Осипова, – а то, бывало, приволочится и на крестьянской лошадёнке. Бывало, все сестры мои, да и я, тогда еще подросточек, – выйдем к нему навстречу… Приходил, бывало, и пешком; подберётся к дому иногда совсем незаметно; если летом, окна бывали раскрыты, он шасть и влезет в окно… он, кажется, во всё перелазил… Все у нас, бывало, сидят за делом: кто читает, кто работает, кто за фортепиано… Сестра Alexandrine, как известно вам, дивно играла на фортепиано; её, поистине, можно было заслушаться… Я это, бывало, за уроками сижу. Ну, пришел Пушкин – всё пошло вверх дном; смех, шутки, говор так и раздаются по комнатам».

Анна Николаевна Вульф (1799—1857) - старшая дочь Прасковьи Александровны Осиповой.
В детстве она приезжала в гости к дедушке с бабушкой в Берново, где подружилась со своей кузиной Анной Полторацкой (в замужестве Керн):
«Через несколько времени после нашего приезда в Берново приехали туда из Тригорского Прасковья Александровна и муж ее Николай Иванович Вульфы со своей дочерью Анной Николаевною, моею сверстницею. Был вечер... Горела тускло сальная свеча в конце большой залы... Они сели на стулья у огромной клетки с канарейками, подозвали к себе меня и маленькую свою дочь с ридикюлем и представили нас друг другу, говоря, что мы должны любить одна другую, как родные сестры, что мы исполняли всю свою жизнь.
Мы обнялись и начали разговаривать. Не о куклах, о нет... Она описывала красоты Тригорского, а я прелести Лубен и нашего в них дома. Во время этой беседы она вынула из ридикюля несколько желудей и подарила мне. Смело могу сказать, что подобных детей, как были мы, мне не случалось никогда встречать, и да простит меня читатель, если я увлекусь некоторыми подробностями этой дорогой для меня лучшей поры моей жизни... Анна Николаевна не была такою резвою девочкою, как я; она была серьезнее, расчетливее и гораздо прилежнее меня к наукам. Такие свойства делали ее любимицею тетушек и впоследствии гувернантки. Различие наших свойств не делало нас холоднее друг дружке, но я была всегда горячее в дружеских излияниях и даже великодушнее. Взаимная наша доверенность была полная, без всяких задних мыслей. Нас и вели совершенно ровно, и покупали мне то, что и ей, в особенности наблюдал это брат моей матери Николай Иванович, превосходное существо с рыцарским настроением и с любовью ко всему изящному, к литературе... Он поручил старшему брату своему Петру Ивановичу Вульфу, служившему кавалером при великих князьях Николае и Михаиле Павловичах, отыскать гувернантку. Случилось такое обстоятельство, что в это самое время искали гувернантку для великой княжны Анны Павловны, которая была наших лет, и выписали из Англии двух гувернанток: m-lle Сибур, и m-lle Бенуа... Эта последняя назначалась к Анне Павловне, но по своим скромным вкусам и желанию отдохнуть после труженической своей жизни в Лондоне в течение двадцати лет, где она занималась воспитанием детей в домах двух лордов по 10 в каждом, -- она предложила своей приятельнице Sybourg заступить свое место у Анны Павловны, а сама приняла предложение Петра Ивановича Вульфа и приехала к нам в Берново в конце 1808 года.
Родители наши тотчас нас с Анной Николаевною ей поручили в полное ее распоряжение. Никто не мешался в ее воспитание, никто не смел делать ей замечания и нарушать покой ее учебных с нами занятий и мирного уюта ее комнаты, в которой мы учились. Мы помещались в комнате, смежной с ее спальною. Когда я заболевала, то мать брала меня к себе во флигель, и из него я писала записки к Анне Николаевне, такие любезные, что она сохраняла их очень долго. Мы с ней потом переписывались до самой ее смерти, начиная с детства».

18-летняя Анна Николаевна познакомилась с Пушкиным в июле – августе 1817 года, когда поэт, только что окончивший Царскосельский лицей, приехал в гости к своим родителям в Михайловское.
В 1824—1826 годах, во время отбывания Пушкиным ссылки в Михайловском, завязался их роман, который принёс много страданий Анне Николаевне. Ей шёл 25–й год, она была сентиментальна и не особенно хороша собой, что подтверждают её портреты. Долгое время Анну Ник. считали прототипом Татьяны, хотя этот образ сложился до Михайловского (знаменитое «Письмо Татьяны» написано еще в Одессе). Ей посвящено несколько стихотворений.

Я был свидетелем златой твоей весны;
Тогда напрасен ум, искусства не нужны,
И самой красоте семнадцать лет замена.
Но время протекло, настала перемена
Ты приближаешься к сомнительной поре...
1825 [к 26-летней Анне Ник.]

Из её писем к поэту:
«Я очень боюсь, что у вас нет любви ко мне; вы ощущаете только мимолетные желания, какие испытывают совершенно так же столько других людей. Уничтожьте мое письмо, когда прочтете его, заклинаю вас, я же сожгу ваше; знаете, мне всегда страшно, что письмо мое покажется вам слишком нежным, а я еще не говорю всего, что чувствую… Когда-то мы увидимся? До той минуты у меня не будет жизни» (20 апреля 1826 г.).

«Я словно переродилась, получив известие о доносе на вас. Творец небесный, что же с вами будет? Ах, если бы я могла спасти вас ценою собственной жизни, с какой радостью я пожертвовала бы ею, и вместо награды я попросила бы у неба лишь возможность увидеть вас на мгновение, прежде чем умереть. Вы не можете себе представить, в какой тревоге я нахожусь, — не знать, что с вами, ужасно; никогда я так душевно не мучилась… Боже, как я была бы счастлива узнать, что вас простили, — пусть даже ценою того, что никогда более не увижу вас, хотя это условие меня страшит, как смерть… Как это поистине страшно оказаться каторжником! Прощайте, какое счастье, если все кончится хорошо, в противном случае не знаю, что со мною станется» (11 сентября 1826 г.).

С Пушкиным в период этой его ссылки постоянно встречался во время приездов в родное Тригорское на каникулы Алексей Ник. Вульф . Юный студент сразу попал под влияние опытного в сердечных делах поэта. В нём Алексей увидел блестящего представителя эпохи, для которой признаком хорошего тона считалось «только нравиться, занимать женщин, а не более: страсти отнимают только время». Ал. Вульф оказался достойным учеником: на своём уровне, в основном в ближайшем родственном и дружеском окружении, он блестяще применял полученные от Пушкина приёмы и имел полный успех, в первую очередь – у своей кузины Анны Керн. Вульф разнился с Пушкиным только в одном: если у поэта расчётливый и тонкий разврат будил поэтическое вдохновение, то для его молодого ученика был просто самоцелью.

Из письма Пушкина к Вульфу, от 20 сентября 1824 г . (из Михайловского в Дерпт):

Здравствуй, Вульф, приятель мой!
Приезжай сюда зимой
Да Языкова поэта
Затащи ко мне с собой
Погулять верхом порой,
Пострелять из пистолета.
Лайон, мой курчавый брат
(Не михайловский приказчик),
Привезет нам, право, клад...
Что? — бутылок полный ящик.
Запируем уж, молчи!
Чудо — жизнь анахорета!
В Троегорском до ночи,
А в Михайловском до света;
Дни любви посвящены,
Ночью царствуют стаканы,
Мы же — то смертельно пьяны,
То мертвецки влюблены.

В 1825 Пушкин задумал бежать за границу, выдав себя за слугу Вульфа.
Вместе с приятелем Пушкин обсуждал создающиеся сцены «Бориса Годунова» и главы «Евгения Онегина», отмечалась перекличка между дневником Вульфа и публицистикой Пушкина (записка «О народном воспитании»). По словам Алексея Вульфа, деревенская жизнь Евгения Онегина «вся взята из пребывания Пушкина у нас, "в губернии Псковской"».

В ответ на приглашение Пушкина [см. письма 1826 г. ], в июне 1826 года приехал в гости вместе с Алексеем Вульфом его университетский товарищ – Н. М. Языков. Память о встрече - большое языковское стихотворение «Тригорское», послание к Пушкину «О ты, чья дружба мне дороже», и ответные пушкинские стихи «К Языкову».

В наброске «О холере » Пушкин даёт следующую характеристику Ал. Вульфу:
«В конце 1826 года я часто видался с одним дерптским студентом (ныне он гусарский офицер и променял свои немецкие книги, свое пиво, свои молодые поединки на гнедую лошадь и на польские грязи). Он много знал, чему научаются в университетах, между тем как мы с вами выучились танцевать. Разговор его был прост и важен. Он имел обо всем затверженное понятие в ожидании собственной поверки. Его занимали такие предметы, о которых я и не помышлял».

После окончания университета Алексей Вульф приехал в Петербург, где сблизился со своей кузиной Анной Керн, одновременно «не платонически» развращая её сестру Лизу и жену Антона Дельвига Софью. Анна Петровна, безусловно, знала обо всех романах Вульфа и не скрывала от него своих. 18 августа 1831 года Алексей Николаевич оставил в своём дневнике запись, касающуюся кузины: «…никого я не любил и, вероятно, не буду так любить, как её».

Евпраксия Николаевна Вульф (в замужестве Вревская) (1809—1883) — младшая сестра Александры Николаевны. В семье ее звали Зизи.
В пору пребывания Пушкина в псковской ссылке она из подростка расцветала в хорошенькую девушку. «Кудри золотисты на пышных склонах белых плеч» (Языков), «полувоздушная дева» (Пушкин), со стройной талией, о которой поэт вспоминает в пятой главе «Онегина»:
...строи рюмок узких, длинных,
Подобных талии твоей,
Зизи, кристалл души моей,
Предмет стихов моих невинных,
Любви приманчивый фиал, —
Ты, от кого я пьян бывал!

Пушкин в это время полушутливо ухаживал за Зиной, также и Языков, когда гостил в Тригорском. Избалованная ухаживаниями, она позволяла себе капризничать, рвала стихи, которые ей писали оба поэта. Пушкин сообщал брату: «Евпраксия дуется и очень мила».
Имя «Евпраксеи» стоит в «дон-жуанском списке» Пушкина, притом в первом его отделе, куда занесено шестнадцать имен женщин, которых он любил всего глубже и сильнее.

Если жизнь тебя обманет,
Не печалься, не сердись!
В день уныния смирись:
День веселья, верь, настанет.
Сердце в будущем живет;
Настоящее уныло:
Все мгновенно, все пройдет;
Что пройдет, то будет мило.
1825

В июле 1831 г. Евпраксия Николаевна вышла замуж за барона Б. А. Вревского. Пушкин гостил в их имении Голубово. В 1835 г. он писал жене: «Вревская очень добрая и милая бабенка, но толста, как Мефодий, наш псковский архиерей. И не заметно, что она уже не брюхата: все та же, как тогда ты ее видела». А через год писал Языкову: «Поклон вам от Евпраксии Николаевны, некогда полувоздушной девы, ныне дебелой жены, в пятый раз уже брюхатой, и у которой я в гостях» [всего Евпраксия Николаевна родила 11 детей].

Известно, что именно ей А. С. Пушкин рассказал о своей предстоящей дуэли с Жоржем Дантесом. А. И. Тургенев говорил, что вдова Пушкина упрекала Вревскую «в том, что, зная об этом, она её не предупредила». «Евпраксия Николаевна Вревская в очередной раз приехала в Петербург 16 января 1837 года, за десять дней до роковой дуэли. Она остановилась в доме брата своего мужа, Степана Александровича Вревского, на Васильевском острове. Пушкин явился к ней, как только узнал о её приезде, что её очень тронуло. Разговор шёл в основном о судьбе Михайловского, которое волновало всех соседей Пушкина. …22 января Пушкин вновь навестил Евпраксию Вревскую и обещал появиться 25 января, чтобы проводить её в Эрмитаж. …В назначенный день, 25 января, Пушкин с утра сочинял письмо Геккерну и по дороге на Васильевский остров, к Вревской, сдал его на городскую почту. Неизвестно, отправились ли они в тот день в Эрмитаж, но она оказалась единственным человеком, которому он рассказал всё — „открыл свое сердце“. …26 января, накануне дуэли, Пушкин вышел из дома в шесть часов вечера и направился к Евпраксии Николаевне. В его доме готовились к обеду, и ему было, видимо, невыносимо трудно сесть за стол вместе с семьей, как ни в чем не бывало. С ней же он мог говорить обо всём свободно».

Эти шутливые строки были написаны Пушкиным, когда он приехал в Малинники в 1828 году после разрыва с Олениной (буквы R и O означают, по-видимому, соответственно А. Россет и А. Оленину - наиболее заметных представительниц петербургского бомонда), а Нетти - это Анна Ивановна Вульф (Netty) (18??-1835), двоюродная сестра Алексея, Анны и Евпраксии Вульф из Тригорского.
Кузина Осиповых-Вульф часто гостила в Тригорском и ненадолго покорила сердце поэта. Нетти в этом четверостишии призвана оттенить столичную холодность и высокомерие подразумеваемыми противоположными качествами - добротой, простодушием, искренностью.
С Анной Ивановной Пушкин познакомился в феврале 1825 года. Она часто приезжала погостить из Бернова Тверской губернии. Особенно близко дружила Анна Ивановна со своей кузиной Анной Николаевной Вульф. Помимо того, что они были ровесницами, их связывало известное сходство характеров и вкусов. Обе были мечтательны, сентиментальны и наивны.

При первой встрече Анна Ивановна поразила Пушкина своей женской статью, и он в письме к брату передал свой восторг коротко: ecce femina! - вот женщина! Он тут же не замедлил влюбиться, хотя и в обычном стиле тригорских галантных интриг, т. е. не делая из этого тайны и даже пользуясь именем Нетти в тех случаях, когда ему нужно было вызвать ревность бедной Анны Николаевны Вульф. В этом общем любовном хороводе Нетти ни на какую особую роль не претендовала. Она была, несомненно, влюблена в поэта, как и все остальные, но он относился к ней, пожалуй, с еще меньшей серьезностью, скорее ласково-иронически.

С атмосферой Тригорского связаны и другие стихи Пушкина, написанные позднее, в 1828 и 1829 г., когда он гостил в другом имении П. А. Осиповой, в Малинниках Старицкого уезда Тверской губернии. «Здесь мне очень весело,— сообщал он в письме Л. А. Дельвигу.— Здесь очень много хорошеньких девчонок... я с ними вожусь платонически, и от этого толстею и поправляюсь в моем здоровье...» А пять лет спустя, проезжая мимо знакомых мест, напишет жене: «Вчера, своротя на проселочную дорогу к Яропольцу, узнаю с удовольствием, что проеду мимо Вульфовых поместий, и решился их посетить...

Назад тому пять лет Павловское, Малинники и Берново наполнены были уланами и барышнями; но уланы переведены, а барышни разъехались; из старых моих приятельниц нашел я одну белую кобылу, на которой и съездил в Малинники; но и та уж подо мной не пляшет, не бесится, а в Малинниках, вместо всех Анет, Евпраксий, Саш, Маш etc. живет управитель... Вельяшева, некогда мною воспетая, живет здесь в соседстве. Но я к ней не поеду, зная, что тебе было бы это не по сердцу».

23.09.1781-08.04.1859

Осипова Прасковья Александровна, (урожденная Вындомская) - хо­зяйка усадьбы , на­ходящейся в по­лутора верстах от . С ее связывали дру­жеские, доверительные отношения.

В первом браке (с 1799) замужем за Н.И.Вулъфом. Дети: Алексей Николае­вич, Анна Николаевна, Евпраксия Ни­колаевна, Михаил (12 июня 1808 - 20 июня 1832) и Владимир (22 июня 1812 - 12 марта 1842).

В 1813 г. почти одновременна умерли муж и отец Прасковьи Александровны.

Она вышла во второй раз замуж за И.С. Осипова. Дети от второго брака - Мария Ивановна и Екатерина Ивановна. Осипова воспитывала и падчерицу. По воспоминаниям , матерью Прасковья Александровна была нетерпимой, но в чем, безусловно, ее заслуга - дети получили хорошее образование. О достаточно серьезных интересах Осиповой в области зарубежной и отечественной литературы, философии, политики и свидетельствуют ее книги на французском, немецком, итальянском языках из библиотеки с. Тригорское.

Страсть к книгам и долгая жизнь в деревне рано развили в Прасковье Александровне чувства, ум и вкус. Она умела увидеть ценности как в художественном произведении, так и в реальной жизни.

Некоторые черты характера Прасковьи Александровны угадываются в образе Прасковьи Лариной, кото­рая «открыла тайну, как супругом са­модержавно упра­влять» (предположительно это ее профиль на одном из черновиков «Письма Татьяны к Онегину», относя­щемся к сентябрю 1824 г.). Унаследовав от отца властность и хозяйствен­ность, Осипова сорок шесть лет являлась полновластной хозяйкой Тригорского, за кото­рым числилось 700 крепостных. Пушкин доверял ее практичности, обращаясь за советами по вопросам управления имением и даже хотел видеть ее владелицей Михайловского в драматической ситуа­ции его возможной продажи (1836).

Сохранилось 24 письма Пушкина к Осиповой П.А. (1825-1836) и 16 писем Прасковьи Александровны к поэту (1827 - 9 января1837).

Так, в письме от 22 мая 1832 г. Осипова пишет: «Тысячу пожеланий госпоже Пушкиной... Я же дважды целую ваши глаза. Пусть будет стыдно тому, кто истолкует это в дурную сторону». В годы михайловского изгнания поэта Прасковья Александровна принимала деятельное участие в его судьбе. Добивалась примирения сторон в конфликте поэта с родителями осенью 1824 г. Удерживая Пушкина от побега за гра­ницу, она, отступая от принятых в дво­рянском обществе норм этикета, пер­вой вступила в переписку с другом поэта и учителем царских детей В.А.Жуковским.

«Владычицей гор» называл ее А.А.Делъвиг (из письма к Осиповой от 7 июня 1826 г.). Осипова стала адресатом Дельвига после того, как он посетил Тригорское в апреле 1825 г. Позже А.А.Дельвиг просил у Прасковьи Александровны разрешения посвятить ей свои «Рус­ские песни». Дарили ей свои произве­дения Е.А.Баратынский, И.И.Козлов, А.И.Тургенев, П.А.Вяземский. Пушкин же находил в Осиповой черты личности, которые вообще считал основными: «особен­ность характера, самобытность, без че­го... не существует и человеческого ве­личия» («Барышня-крестьянка»).

В творчестве и переписке Пушкина имя Осиповой П.А. и относящиеся к ней по смыслу слова встречаются 168 раз. Ее семейст­ву поэт посвятил первые стихи, напи­санные им на псковской земле: «Про­стите, верные дубравы» (1817). Ей посвящен цикл стихотворений «Подражания Корану» (1824), стихотворения «Быть мо­жет, уж недолго мне...» (1825), «Цветы последние милей» (1825).

В русской культуре Осипова П.А. навсегда осталась созда­тельницей того Тригорского, в котором уже некоторые современники (Н.М.Языков. «Тригорское», 1826) видели:
Приют свободного поэта. Непобежденного судьбой.

По сути, Прасковья Александровна является создательницей первого пуш­кинского музея в России. Она хранила в своем доме книги, портреты, письма, ве­щи, связанные с памятью о поэте. Неко­торые из них составляют основу и со­временного дома-музея в Тригорском.

Место по­гребения - ро­довое кладбище на , Опочецкий уезд, Псковская губ.

«Пушкинская энциклопедия «Михайловское», 1 том, с.Михайловское, Москва, 2003

Праско́вья Алекса́ндровна О́сипова (по первому мужу Вульф , урожденная Вындомская) - псковская дворянка, хозяйка усадьбы Тригорское , мать баронессы Е. Н. Вревской , соседка А. С. Пушкина по имению Михайловское и близкий друг поэта.

Биография

В 1799 году она вышла замуж за тверского дворянина, отставного коллежского асессора Николая Ивановича Вульфа (1771-1813). Проживали супруги в селе Тригорское Опочецкого уезда Псковской губернии. От этого брака у супругов было пятеро детей: Анна (1799-1857), Алексей (1805 - 1881), Михаил (12 июня 1808 - 20 июня 1832), Евпраксия (1809 - 1883), и Валериан (22 июня 1812 - 12 марта 1842).

В 1813 году почти одновременно у Прасковьи Александровны умерли муж и отец.

Во второй раз она вышла замуж в конце 1817 году за Ивана Сафоновича Осипова . От второго брака у неё было двое детей: Мария (1820) и Екатерина (1823). Прасковья Александровна также воспитывала и падчерицу - дочь второго мужа по имени Александра. Известно , что Прасковья Александровна была властной и строгой (порой скорее деспотичной) матерью и воспитателем, которая не всегда считалась с личными чувствами своих детей , но, как отмечают многие, она сумела дать своим детям хорошее образование. Известно, что сама Прасковья Александровна читала имевшиеся в их доме в Тригорском книги по философии и политике, а также беллетристику на французском, немецком, итальянском языках. Чтение книг, природный ум и утонченный вкус делали её незаурядным человеком своего времени, рачительной и величественной хозяйкой дома и добродетельной супругой .

Прасковья Александровна в течение сорока шести лет лично управляла Тригорским, в котором числилось до 700 душ крепостных. Известно, например, что А. С. Пушкин неоднократно обращаясь к ней за советами по вопросам управления своим имением.

Многие русские писатели и поэты дружили с ней и посвящали ей свои стихи – например, А. А. Дельвиг после посещения им Тригорского в апреле 1825 года, Е. А. Баратынский, И. И. Козлов, А. И. Тургенев, П. А. Вяземский.

Дружба с Пушкиным

Первая встреча Прасковьи Александровны с Александром Пушкиным состоялась летом 1817 года, в год окончания им Лицея . В жизни и творчестве А. С. Пушкина Прасковья Александровна занимала видное место. Например её имя и относящиеся к ней по смыслу слова встречаются в произведениях поэта 168 раз. Ей, её дочерям, её семейству Пушкин посвятил многие свои стихотворения: «Простите, верные дубравы» (1817), «Подражания Корану» (1824), «Быть может, уж недолго мне...» (1825), «Цветы последние милей» (1825) и многие другие.